Мэн-цзы. Пер. с китайского, указ. В.С. Колоколова / Под. ред. Л.Н. Меньшикова. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. –272 с.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
«Всем
сердцем...»
Часть вторая
(38 статей)
14.1.
Мэн-цзы сказал:
–
До чего же лицеприятен Хуэй-ван, правитель владения Лян! Нелицеприятный
правитель распространяет свою любовь с того, кого любит, на того, кого не
любит, а лицеприятный изливает свою нелюбовь даже на того, кого любит.
Гун-Сунь
Чоу спросил: *
–
Что вы говорите? Мэн-цзы ответил:
–
Правитель владения Лян Хуэй-ван разорил свой народ из-за земельных угодий и
вступил в войну с ним. Потерпев большое поражение, он собирается вновь затеять
войну, но, опасаясь, что не сможет выйти победителем, гонит на нее своих
любимых сыновей и младших братьев и тем самым погубит их. Про это я и говорю:
«Изливать свою нелюбовь даже на того, кого любишь».
14.2.
Мэн-цзы говорил:
–
В летописи «Чунь-цю» («Вёсны и осени») справедливых войн нет. О том, что одни
правители добрее других, сведения есть. Поход «чжэн» – это такой поход, когда
высший правитель карает низшего. Равносильные владения в походы «чжэн» против
друг друга не вступают.
_____________________________________________
* В издании
200
14.3
*. Мэн-цзы говорил:
–
Лучше совсем не иметь никаких писаний о деяниях правителей, чем всецело
доверяться им.
В разделе
«Успехи У-вана» (100) я беру на веру всего лишь несколько записей, вот и все.
В
самом деле, у нелицеприятного правителя нет супостата в Поднебесной. Как же
могло случиться, что при походе самого нелицеприятного правителя У-вана против
самого лицеприятного злодея Чжоу-Синя произошло такое побоище, после которого
«в потоках крови плавали древки оружия»?
14.4.
Мэн-цзы говорил:
–
Есть люди, которые говорят: «Я хорошо умею располагать войска в боевых
порядках; я хорошо умею вести сражения!» Такие люди – великие преступники.
Пусть
только правители владений полюбят нелицеприятность – во всей Поднебесной им не
будет супостатов.
Взроптали
бы северные варвары, если походы начались бы с южной стороны; взроптали бы
западные варвары, если походы начались бы с восточной стороны. Они бы говорили:
«Почему это нас освобождают напоследок?» **
При
походе У-вана на государство Инь у него было триста боевых колесниц и три
тысячи воинов, отважных, как тигры. У-ван говорил иньцам: «Не бойтесь нас! Мы
несем вам спокойствие! Мы – не враги вашим ста семействам (т. е. народу. – В.
К.)\» Земные поклоны иньцев раздались тогда с таким треском, словно у скота
обламывали рога.
Идя
в поход против кого-либо, делайте так, чтобы речами убедить исправиться. Когда
каждому захочется самому исправиться, зачем прибегать к войне? ***
______________________________________________
* Этот раздел в книге П.С.
Попова «Мэн-цзы» не выделен, вероятно, по причине технического недосмотра.
** Здесь цитируется отрывок 11-й
статьи из 2-й главы, но с перестановкой, что и отражено в данном переводе
некоторой синтаксической перегруппировкой . – Примеч. пер.
*** Перевод выполнен с максимальной
приближенностью к тексту вопреки традиционным комментариям. – Примеч. пер.
201
14.5.
Мэн-цзы говорил:
–
Плотник или колесник может преподать людям, как обращаться с циркулем и
линейкой, но заставить их сделаться искусными мастерами никак не сможет.
14.6.
Мэн-цзы говорил так:
–
Подсушенная каша и пища из овощей, которыми питался Шунь, казались ему едой до
конца всей его жизни. Когда же он сделался Сыном Неба, ему казалось, словно у
него всегда были расшитые одежды, музыкальные инструменты и две девы в
услужении (т. е. жены. – В. К.).
14.7.
Мэн-цзы говорил:
–
Отныне и впредь я узнал, сколь тяжко убить чьих-либо родителей. Кто убьет
чужого отца, у того тоже убьют отца, а кто убьет чьего-либо старшего брата, у
того тоже убьют такого брата.
Если
это так, то одна только (узкая. – В. К.) щелочка отделяет того, кто сам
убивает своих родных, от убийцы.
14.8.
Мэн-цзы говорил:
–
С древних времен повелось строить заставы для защиты от насилий, а ныне,
наоборот, возводят заставы, чтоб чинить насилия.
14.9.
Мэн-цзы говорил:
–
Кто сам не идет по пути истины, не будет проводить его и по отношению к своей
жене и детям. Точно так же кто распоряжается людьми не по правилам пути истины,
тот не сможет осуществить этот путь по отношению ни к своим женам, ни к детям.
14.10.
Мэн-цзы говорил:
–
Кто окружает себя выгодами, того не сможет убить лихолетье, а кто ограждает
себя нравственными добродетелями, того даже порочный век не сможет совратить.
14.11.
Мэн-цзы говорил:
–
Человек, дорожащий добрым именем, может поступиться большим владением, располагающим
тысячью боевых колесниц. Если же этот человек не таков (т. е. тщеславен. – В.
К.), на лице его проявится жадность даже к плетушке риса и к миске простой
похлебки.
14.12.
Мэн-цзы говорил:
–
Без веры правителя в нелицеприятность и просвещенность владение его опустеет и
станет дутым; при отсутствии правил учти-
202
вости и
справедливости верхи и низы во владении придут в беспорядок; при отсутствии
надлежащего управления делами не будет хватать средств на расходы.
14.13.
Мэн-цзы говорил:
–
Бывает, что лицеприятным правителям все же удается получить владение, но чтоб
им удалось получить всю Поднебесную – этого еще пока не случалось.
14.14.
Мэн-цзы говорил:
–
Дороже всего народ. За ним следуют духи земли и злаков (олицетворение родины,
отчизны. – В. К.), а правитель дешевле всего. По этой причине Сыном Неба
становится тот, кому удается получить расположение народа, обитающего по всем
холмам; владетельными князьями-чжухоу становятся те, кому удастся снискать
расположение Сына Неба; сановниками-дафу становятся те, кому удастся получить
благоволение владетельного князя.
Когда
владетельные князья ставят духов земли и злаков на край пропасти, тогда
происходят перевороты в их жизни.
Но
когда происходят засухи или наводнения, несмотря на выполнение всех
жертвоприношений животными, на содержание сосудов для жертвенных хлебов в
чистоте, на совершение молений духам предков в положенное время, тогда
происходят перевороты в самой отчизне.
14.15.
Мэн-цзы говорил:
–
Премудрые люди – наставники сотен поколений. Таковыми были Бо И и Лю-Ся Хуэй.
Вот
почему скряги, когда внимают рассказам о Бо И, становятся бескорыстными, а
трусы обретают твердость воли; бесчувственные, когда внимают рассказам о Лю-Ся
Хуэе, становятся сердечными, а грубияны – любезными.
Бо
И и Лю-Ся Хуэй воодушевили сто поколений в прошлом; из тех, кто будет внимать
рассказам о них в будущих ста поколениях, не найдется ни одного, кто не воспрянет
духом.
Смогли
бы они сделать слушающих такими, если не были бы премудрыми людьми?
Тем
сильнее было их влияние на тех, кто в те времена находился в близком общении с
ними!
203
14.16.
Мэн-цзы говорил:
–
Нелицеприятие – это есть то, что определяет человека. Говоря об этом в
сочетании того и другого вместе, получится путь к истине.
14.17.
Мэн-цзы говорил:
–
Покидая родное владение Лу, Кун-цзы сказал: «Хоть бы замедлился мой отъезд!»
(101) Таков путь для покидающих отчизну.
Покидая
чужое владение Ци, он наскоро промыл крупу на дорогу и тотчас отправился. Таков
путь для покидающих чужие владения.
14.18.
Мэн-цзы говорил:
–
Злоключения добропорядочного мужа (Кун-цзы. – В. К.) между владениями
Чэнь и Цай произошли оттого, что дружеской связи верхов и низов там не было
(102).
14.19.
Мо Цзи пожаловался Мэн-цзы:
–
Я, Цзи, в очень большой степени не разбираюсь в красноречии.
Мэн-цзы
ответил:
–
Не огорчайся! Служилым людям-ши это многословие ненавистно. В Стихах говорится:
На
негодование толпы подлецов
Скорбное
сердце его было безмолвно (103).
Это
о Кун-цзы.
Слух
о нем им было никак не заглушить, –
Потому
и негодование свое не излить было тоже.
Это
о Вэнь-ване (104).
14.20.
Мэн-цзы говорил:
–
Когда-то просвещенные люди своей яркостью рассудка побуждали людей также ярко
светиться, а теперь хотят побуждать к этому же со своим помрачненным рассудком.
14.21.
Обращаясь к Гао-цзы, Мэн-цзы сказал ему:
–
Тропинки, проложенные в путях через горы, при постоянном использовании их
путниками образуют дорогу, а при неис-
204
пользовании
их даже на короткое время они зарастают бурьяном. Ныне и твое сердце зарастает
бурьяном.
14.22.
Гао-цзы сказал Мэн-цзы:
–
Звучание музыкальных инструментов времен государя Юя было гораздо благозвучней
инструментов времен государя Вэнь-вана.
Мэн-цзы
спросил:
–
Из чего ты заключаешь это? Тот ответил:
–
Из того, что они настолько избиты, как будто изъедены червоточиной.
Мэн-цзы
спросил:
–
Да разве это достаточное основание? Значит, и глубокая колея в городских
воротах проложена силою лишь одной пары коней, так что ли?
14.23.
Во владении Ци случился голод. Чэнь Чжэнь сказал Мэн-цзы:
–
Все государственные люди этого владения полагают, что вы, учитель, повторите
ваше свидание с князем, благодаря чему в прошлом была произведена выдача зерна
из княжеских хранилищ в Тан. Боюсь только, что вы не согласитесь повторить
этого!
Мэн-цзы
ответил:
–
Поступив так, я сделался бы подобным Фэн Фу. Среди жителей владения Цзинь был
когда-то отчаянный удалец Фэн Фу, который умел ловить тигров голыми руками. Но
под конец он все же сделался добрым малым в такой мере, что служилые-ши ставили
его в образец всем. Но вот как-то раз в пустоши появилась толпа людей, гнавшая
тигра. Тигр забился в узкое ущелье, но никто не отваживался прикоснуться к
нему. Завидев издали проезжавшего Фэн Фу, толпа устремилась к нему и приветствовала
его. Расправляя руки, Фэн Фу слез было с повозки. Толпа радовалась ему, зато
те, кто был из служилых-ши, засмеяли его.
14.24.
Мэн-цзы говорил:
–
Природные задатки людей проявляются в отношениях рта к вкусам, глаз – к цветам,
ушей – к звукам, носа – к запахам, четырех конечностей – к покою и неге. Однако
добропоря-
205
дочныи муж
не называет эти отношения природными задатками, когда в них бывает проявление веления
природы.
Веления
природы проявляются в отношениях нелицеприятности между отцом и сыном, в отношениях
справедливости между правителем-государем и его слугами, в отношениях учтивости
между гостем и хозяином, в отношении разумности к просвещенным, в отношении
небесного природного пути к истине к премудрым людям. Однако добропорядочный
муж не называет эти отношения велениями природы, когда в них бывает проявление
природных задатков.
14.25.
Хао-Шэн Бу-Хай спросил Мэн-цзы:
–
Что за человек Юэ Чжэн-цзы? Мэн-цзы ответил:
–
Добрый и верный человек. Тот спросил:
–
Что значит «добрый и верный»? Мэн-цзы ответил:
–
Добрым называется готовый удовлетворить чье бы то ни было желание; верным
называется относящийся к другому, как к самому себе; прекрасным называется
преисполненный богатыми знаниями; преисполненный богатыми знаниями, к тому же
сверкающий блистательным умом называется великим; великого да еще
преобразовывающего окружающих, – такого я называю премудрым; а такого
премудрого, познать которого нельзя, я называю чудесным. Юэ Чжэн-цзы среди двух
первых, но ниже четырех последних групп таких людей.
14.26.
Мэн-цзы говорил:
–
Отступники учения Мо Ди обязательно обращаются в последователей учения Ян Чжу,
а отступники учения Ян Чжу обязательно обращаются в последователей учения «Жу»
(готовящего нужных людей для управления. – В. К.).
Принимайте
же тех, кто обращается в последователей этого учения, вот и все!
Между
тем всех, кто оспаривает учения Ян Чжу и Мо Ди, ныне преследуют так, словно поросят,
вырвавшихся на свободу, с которыми расправляются, даже когда те вбегают в свои
загородки.
206
14.27.
Мэн-цзы говорил:
–
Подати взимаются в виде холста и шелковой пряжи, в виде кормов для скота и
зерна, в виде рабочей силы и разных повинностей.
Добропорядочный
муж в качестве правителя пользуется лишь одним из этих видов, а остальные два
отлагает. Если он прибегнет к двум из этих, то в народе появятся умирающие с голоду,
а если применит все три из них, то разлучит родителей с детьми.
14.28.
Мэн-цзы говорил:
–
Земля, народ и бразды правления являются тремя драгоценностями владетельных
князей-чжухоу. Кто из них предпочтет им жемчуг и яшмы, того обязательно ожидает
гибель.
14.29.
Пэнь-Чэн Ко служил во владении Ци. Как-то раз Мэн-цзы сказал:
–
Пэнь-Чэн Ко умрет! Пэнь-Чэн Ко действительно был обезглавлен. Ученики спросили
Мэн-цзы:
–
Уважаемый наставник, каким образом вы узнали, что он будет обезглавлен?
Мэн-цзы
ответил:
–
Он был из таких людей, которые при малых талантах все же не проявляют
любознательности к великому пути добропорядочных мужей. Следовательно, одного
этого уже вполне достаточно, чтобы загубить свое тело, вот и все.
14.30.
Мэн-цзы прибыл во владение Тэн, и его поместили в Верхнем дворце правителя. На окне
помещения были оставлены недошитые туфли. Дворцовые люди хватились их, но не
нашли. Кто-то задал ему, Мэн-цзы, такой вопрос:
–
Ужели таково укрывательство ваших последователей? Мэн-цзы ответил:
–
Этим самым вы считаете, что они являются ко мне, чтобы красть туфли?
Тот
ответил:
–
Пожалуй, что нет! Но за уходящими с ваших занятий, которые вы, учитель, здесь
устроили, не следят, а приходящим на
207
них не
отказывают в допуске. Тот, кто явился с таким умыслом, тот и взял туфли, вот и
все! *
14.31.
Мэн-цзы говорил:
–
У всех людей есть нечто такое, чего они не переносят; привести их к тому, что
они перенесли бы, – вот в чем заключается беспристрастность.
У
всех людей есть нечто такое, чего они не делают; привести их к тому, что они
сделали бы, – вот в чем состоит справедливость.
Если
бы люди преисполнились чувством, при котором исчезает желание причинять вред другим,
тогда беспристрастности было бы столько, что ее всю невозможно было бы
исчерпать.
Если
бы люди могли преисполниться чувством, при котором исчезают помыслы о подкопах
и перелезании через чужие заборы для воровства, тогда и справедливости было бы
столько, что ее невозможно было бы исчерпать всю без остатка.
Если
бы люди могли набраться такой солидности, при которой стало бы неприемлемым пренебрежительное
обращение «эй, ты», тогда справедливость совершалась бы всюду, куда люди ни направлялись
бы.
Когда
служилые люди-ши заводят речи с такими людьми, с которыми им еще нельзя их заводить,
то это и является своего рода подкопом посредством речей, а когда они не ведут
речей с теми, с которыми можно их вести, – это тоже является подкопом, но
посредством молчания.
То
и другое относится к тому же роду действий, что воровские подкопы и перелезание
через чужие заборы.
14.32.
Мэн-цзы говорил:
– Умеют
хорошо говорить те, кто, ведя речь о близких делах, имеет в виду далекие; умеют
хорошо руководить те, кто, соблюдая бережливость, проявляет нужную щедрость.
________________________________________
* В самом раннем комментарии
этот абзац приписывается Мэн-цзы после слов: «Пожалуй, что нет». Основанием к
такому предположению служит якобы близкое сходство в начертаниях иероглифа
«цзы», означающего «учитель», и «юй» – местоимение первого лица. – Примеч.
пер.
208
Речи,
которые ведут добропорядочные мужи, хотя и «не спускаются ниже пояса» (т. е. не
выходят за пределы злободневности. – В. К.), тем не менее путь истины
сохраняется в них.
Бережливость,
которую соблюдают добропорядочные мужи, хотя и состоит в усовершенствовании
самого себя, тем не менее, если все будут поступать так, в Поднебесной
воцарится спокойствие.
Недостаток
у людей заключается в том, что они, «забрасывая прополку своих полей, пропалывают
сорняки на чужих полях»: они придают больше значения тому, чтобы требовать
чего-либо от людей, между тем легко относятся к тому, что лежит на обязанности
их самих*.
14.33.
Мэн-цзы говорил:
–
То, что у Яо и Шуня было заложено в их природных задатках, у Чэн Тана и У-вана
появилось, когда они как бы выворачивали себя наизнанку.
Предельным
проявлением всей полноты добродетелей служит то, что во всех движениях, в выражении
лица, в обхождении со всеми окружающими точно придерживаются правил учтивости;
когда оплакивание умершего и скорбь о нем являются такими, которые не
предназначаются для живых; когда постоянно соблюдают добродетели и не отступают
от них, но не для того, чтобы добиваться жалованья; когда в словах и речах
непременно искренни, но не для того, чтобы совершались правильные поступки.
Добропорядочный
муж поступает только по законам природы в ожидании ее велений, вот и все.
14.34.
Мэн-цзы говорил:
–
Когда убеждаешь большого человека, то смотри на него свысока, не гляди на то,
что он напускает на себя величественный вид.
Достигнув
своих намерений, я не сделал бы себе палату вышиною в несколько «жэнь», с резными
решетинами под крышей, с надписью в несколько «чи» над входом.
Достигнув
своих намерений, я не устроил бы себе пир, на котором яства занимали бы один
«чжан» по сторонам столов, а прислуживающих наложниц было бы несколько сот
человек.
_____________________________
* У П.С. Попова пропущен в
переводе последний абзац.
209
Достигнув
своих намерений, я не сделал бы всеобщей гулянки с возлиянием вина, не поскакал
бы на охоту в сопровождении тысячи колесниц.
Все,
что у тех больших людей делается, я не сделал бы.
Все,
что было бы у меня, – это отвечало бы установлениям древних.
Чего
же мне бояться их (т. е. больших людей. – В. К.)?
14.35.
Мэн-цзы говорил:
–
При уходе за сердцем нет ничего лучшего, как поменьше предаваться страстям.
Мало
таких людей, которые не сохранили бы сердце в чистоте, несмотря на то, что мало
предавались бы страстям, но мало и таких, которые сохранили бы чистоту сердца,
несмотря на то, что много предавались бы страстям.
14.36.
Цзэн Си любил лакомиться мелкими жужубами, и его сыну Цзэн-цзы после смерти отца
было невмоготу есть их. Гун-Сунь Чоу спросил об этом Мэн-цзы, задав ему такой
вопрос:
–
Что вкуснее: мелко нарубленное жареное мясо или мелкие жужубы?
Мэн-цзы
ответил:
–
Что ты! Мелко нарубленное жареное мясо безусловно вкуснее!
Гун-Сунь
Чоу спросил:
–
Если это так, отчего же Цзэн-цзы позволяет себе есть мелко нарубленное жареное
мясо, которое любил и его отец, а не ест мелких жужубов?
Мэн-цзы
ответил:
–
Мелко нарубленное жареное мясо является общим для всех лакомством, а мелкие
жужубы любил только он один. Точно также избегают упоминать имя, а не фамилию
покойного. Фамилия является общей для всех членов семьи, а имя принадлежит
только одному покойному.
14.37.
Вань Чжан задал Мэн-цзы такой вопрос:
–
Находясь во владении Чэнь, Кун-цзы восклицал: «Почему бы мне не вернуться
обратно? Ведь служилые люди-ши из моей округи в продвижении вперед по службе и
в заимствовании при-210
меров рьяны
и неразборчивы, все не забывают того, какими были в начале обучения» (105). Почему
Кун-цзы, находясь во владении Чэнь, думал про рьяных ши во владении Лу? Мэн-цзы
ответил:
–
Кун-цзы говорил: «Не удается мне заполучить идущих путем середины и преподать
им мое учение. Вот и приходится непременно брать рьяных и сдержанных. Рьяные
берут натиском, а у сдержанных есть то, чего они никогда не сделают» (106).
Разве Кун-цзы не хотел брать идущих средним путем? Но ему никак не удавалось
найти таких, потому он и думал про тех, кого он ставил следующими за ними.
–
Осмелюсь задать вопрос: кто же были те, кого он называл рьяными?
Мэн-цзы
ответил:
–
Кун-цзы назвал рьяными таких, как Цинь Чжан, Цзэн Си и My Пи.
–
За что называл их рьяными? Мэн-цзы ответил:
–
За то, что они, похваляясь своими стремлениями, говорили о себе с самомнением.
«Мы – от древних людей! Мы – от древних людей!» Но при беспристрастной проверке
их поступков оказывалось, что таковые вовсе не совпадали с их стремлениями.
Но
и рьяных не удавалось найти, и Кун-цзы желал заполучить хотя бы таких ши,
которые с омерзением относились ко всякой нечистоплотности, и преподать им свое
учение. Таковы были сдержанные. Их он опять же ставил следующими за теми.
Кун-цзы
говорил: «Из тех, кто проходит мимо моих ворот и не заходит ко мне в дом, я не
досадую лишь на сельских смиренников-ханжей. Эти смиренники – расхитители
добродетельных качеств дэ» (107).
(Вань
Чжан. – В. К.) спросил:
–
Кто же те, кого можно назвать сельскими смиренниками? Мэн-цзы ответил:
–
Сельскими смиренниками являются те, кто по отношению к миру ведет себя подобно
скопцу, заигрывающему с женщиной. Осуждая рьяных, они говорят: «К чему такое
бахвальство: „Мы, мол,
211
от древних
людей! От древних людей!", а в своих речах они не считаются со своими
поступками, в поступках же не считаются со своими речами». Про сдержанных они
говорят: «Почему это они обходят стороной других людей в своих поступках и так
холодны ко всем? Раз родились на этом свете, пусть для него и живут! Были бы
добрыми, и ладно!» Вань Чжан сказал:
–
Во всей волости называют смиренниками таких людей, которые всюду, куда бы ни
направлялись, проявляют себя как смиренники, а Кун-цзы считает их расхитителями
добродетелей. Почему так?
Мэн-цзы
ответил:
–
Он называет их расхитителями добродетелей потому, что в кривде их никак не
уличить, при укорах их никак не уязвить, они прилаживаются к низменным нравам,
сливаются с миром, увязшим в грязи. В общежитии они кажутся преданными и
верными, в поступках кажутся бескорыстными и чистыми. Все окружающие радуются
им, и они сами считают себя (всегда. – В. К.) правыми. Но с ними нельзя
вступить на путь Яо и Шуня.
Кун-цзы
говорил: «Я ненавижу все кажущееся, что не является таковым в действительности,
ненавижу плевелы и боюсь, как бы они не заглушили всходы; ненавижу льстецов и
боюсь, как бы они не запутали справедливых; ненавижу краснобаев и боюсь, как бы
они не сбили с лада настоящую музыку; ненавижу лиловый цвет и боюсь, как бы он
не смешался с красным; ненавижу сельских смиренников и боюсь, как бы они не
опутали добродетели» (108).
Добропорядочный
муж возвращает все к своей основе, и только. Будет основа правильной, тогда и
простой народ воспрянет духом, а воспрянет духом народ, не будет тогда ни
лукавых, ни зловредных*.
14.38.
Мэн-цзы говорил:
–
От Яо и Шуня до Чэн Тана прошло более пятисот лет. Если говорить о Юе и Гао Яо,
то они знали о них от очевидцев, а если говорить о Чэн Тане, то он знал о них
понаслышке.
___________________________________
* При переводе были
использованы также и примечания Ли Бин-ина из его книги: «Мэн-цзы вэнь сюань»
(Пекин, 1957. С. 186–188) .
212
От
Чэн Тана до Вэнь-вана прошло (тоже. – В. К.) более пятисот лет. Если
говорить об И Ине и Лай Чжу, то они знали о нем от очевидцев, а если говорить о
Вэнь-ване, то он знал о них понаслышке.
От
Вэнь-вана до Кун-цзы прошло (тоже. – В. К.) более пятисот лет. Если
говорить о Тай-гун Ване и Сань-И Шэне, то они знали о нем от очевидцев, а если
говорить о Кун-цзы, то он знал о них только понаслышке.
От
Кун-цзы и до нынешнего времени прошло всего лишь немногим более ста лет.
Поколения, отошедшие в прошлое от времени Кун-цзы, так еще не далеки, а места,
где жил премудрый Кун-цзы, так близки! Однако, если нет никого из тех
поколений, значит, нет также и никого из тех мест! *
_________________________________________________
* Как справедливо отмечает
Легг, последняя фраза, заключающая книгу «Мэн-цзы», вызывает ожесточенные споры
всех комментаторов. В новейшем издании I960 г., вышедшем в Пекине,
концовка дана в произвольном толковании. В данном переводе сделана попытка быть
возможно ближе к тексту, принимая знак «эр» в качестве указательного
местоимения, относящегося как ко времени, так и к месту. – Примеч. пер.