Мэн-цзы. Пер. с китайского, указ. В.С. Колоколова / Под. ред. Л.Н. Меньшикова. СПб.: «Петербургское Востоковедение», 1999. –272 с.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Вань Чжан
Часть вторая
(9 статей)
10.1.
Мэн-цзы говорил:
–
У Бо-И глаза не глядели на противные цвета (непристойности. – В. К.), уши
не слушали противных звуков. Не своему государю он не служил, не своим народом
он не распоряжался, при благоустройстве во владении он продвигался по службе, а
при смутах в нем отступал назад (уходил со службы. – В. К.). Ему было
невмоготу жить там, откуда исходило самоуправство в управлении, где оседал
народ, в котором царил произвол. Он мыслил, что жить с такими поселянами, – это
все равно, что сесть в угольную пыль, облачившись в придворную одежду и надев
придворный головной убор. В те времена, когда владычествовал злодей Чжоу, он
поселился на берегу Северного моря [Бэй-хай] в ожидании, когда Поднебесная
очистится.
Вот
почему даже закоренелые скряги, когда внимают рассказам о Бо-И, становятся
бескорыстными, а слабовольные трусы обретают устойчивость воли.
И
Инь рассуждал так: «Кому служить, как не государю, какой бы он ни был? Кем
распоряжаться, как не народом, каков бы он ни был? Продвигаюсь вперед по службе
как при благоустройстве во владении, так и при смуте в нем!»
Он
говорил: «Весь этот народ рожден Небом, которое побуждает ранее познавших
истину вразумлять позже познающих, побуждает прежде прозревших вразумлять позже
прозревающих. Я из тех, кто прежде прозрел среди народа, порожденного Небом! Я
буду вразумлять этот народ, пользуясь таким путем в рас-
143
суждении».
Думая о народе во всей Поднебесной, он считал, что если есть в ней такие
мужчины и женщины из простых людей, которым он не оказывает благодеяний,
завещанных Яо и Шунем, то словно бы сам сталкивает и вводит их в ров смерти.
Таково было бремя, которое он сам брал на себя перед Поднебесной.
Лю-Ся
Хуэй не стыдился быть при алчном правителе, не отказывался от должности даже
мелкого начальника. Продвигаясь вперед по службе, он не скрывал своей
проницательности и обязательно руководствовался своим путем. Он не роптал,
когда оставался не у дел; не жаловался, когда был в беде и нужде. Живя вместе с
поселянами, он чувствовал себя непринужденно, и ему было невмоготу покидать их.
Он говорил: «Ты живи сам по себе, я буду жить сам по себе. В таком случае, хоть
ты и станешь подле меня расстегнутый и даже голый, как может быть, чтоб ты
запачкал меня своим телом?»
Вот
почему даже закоренелые грубияны, когда внимают рассказам о Лю-Ся Хуэе,
становятся любезными, а бесчувственные – сердечными.
Кун-цзы,
покидая чужое владение Ци, наскоро промывал зерно на дорогу и отправлялся. Покидая
родное владение Лу, он вздыхал: «Хоть бы замедлился мой отъезд!» Таков путь,
которому должны следовать покидающие отчизну. Можно решать скорей – так решай
скорей! Можно откладывать решение надолго – так откладывай надолго! Можно
расположиться на житье – так располагайся! Можно служить – так служи! Таков был
Кун-цзы.
Из
премудрых людей Бо-И был чистейшим, И Инь был вы-носливейшим, Лю-Ся Хуэй был
ласковейшим, а Кун-цзы точнейшим во времени.
Свод
полного завершения мелодии – так называют Кун-цзы. То, что является сводом
полного завершения мелодии, – это звучание металла колоколов, когда его
(резонанс. – В. К.) возбуждают удары в яшмы (каменные била. – В. К.).
То, что является звучанием металла, – это начальная стройность мелодии, а
то, что удары в яшмы возбуждают это звучание, – ее конечная стройность. То, что
представляет начало стройности мелодии, – работа разума, а то, что представляет
конечную ее стройность, – это работа мудрости.
144
Примером
разума служит сноровка, а мудрости – сила.
Подобно
тому, как при стрельбе на расстояние, выходящее за пределы ста шагов,
достижение цели есть показатель твоей силы, попадание же в нее вовсе не
является показателем твоей силы.
10.2.
Бэй-Гун Ци задал Мэн-цзы такой вопрос:
–
Что произошло, когда Чжоуский дом распределил звания и жалованье по степеням?
Мэн-цзы
ответил:
–
Подробности этого мне не удалось узнать. Владетельные князья были недовольны,
так как считали, что это нанесет им вред, а потому уничтожили все записи об
этом. Но мне, Кэ, когда-то все же довелось узнать вкратце кое-что.
Всего
было пять степеней, а именно: Сын Неба – одна степень, гун – одна, хоу – одна,
бо – одна, цзы и нань составляли одну большую степень.
Мест
(постов. – В. К.) было всего шесть, а именно: государь – одно место,
старший сановник-цин – одно, сановник-да-фу – одно, старший служилый-ши – одно,
средний служилый-ши – одно и младший служилый-ши – одно.
Согласно
уложению, Сыну Неба отводилось земли в тысячу ли с каждой из четырех сторон; гун
и хоу – по сто ли с каждой из четырех сторон; бо – семьдесят ли, а цзы и нань –
пятьдесят ли. Всего было четыре разряда в землепользовании.
Там,
где нет возможности нарезать пятьдесят ли, участки земли не передавались Сыну
Неба, а присоединялись к владениям князей-чжухоу, и это называлось «прирезки
фуюн».
Старший
сановник-цин, служивший у Сына Неба, получал доходы с земли соответственно хоу,
сановники-дафу соответственно бо, а старшие служилые-ши – соответственно цзы и
нань.
В
большом владении, имевшем земли по сто ли с каждой из четырех сторон, правитель
получал десять окладов жалованья старшего сановника-цин, а жалованье цин
составляло четыре оклада жалованья сановников-дафу; дафу получали вдвое больше,
чем старшие служилые-ши, старшие служилые-ши получали вдвое больше, чем средние
служилые-ши, а средние служилые люди-ши получали вдвое больше младших
служилых-ши. Все те младшие служи-
145
лые-ши и
простолюдины, которые состояли на казенной службе, получали одинаковое
жалованье. Оклад жалованья был достаточен, чтобы заменить доход от обработки
земли.
В
следующем по размерам владении, имевшем земли по семьдесят ли с каждой из
четырех сторон, правитель получал десять окладов жалованья старшего
сановника-цин, а жалованье цин составляло три оклада жалованья сановников-дафу,
дафу получал вдвое больше старшего служилого-ши, старший служилый-ши – вдвое
больше среднего служилого-ши, средний служилый-ши – вдвое больше младшего
служилого-ши. Те из младших служилых-ши, которые вместе с простолюдинами находились
на казенной службе, получали одинаковое жалованье, достаточное, чтобы заменить
доход от обработки земли.
В
малом владении, имевшем земли по пятьдесят ли с каждой из четырех сторон,
правитель получал десять окладов жалованья старшего сановника-цин, цин – два
оклада жалованья сановни-ков-дафу, дафу получали вдвое больше старших
служилых-ши, старшие служилые-ши – вдвое больше средних служилых-ши, средние
служилые-ши – вдвое больше младших служилых-ши. Те младшие служилые-ши, которые
вместе с простолюдинами находились на казенной службе, получали одинаковое с
ними жалованье, достаточное, чтобы заменить доход от обработки земли.
Обрабатывающие
землю получали на одного мужчину по сто му. С этих ста му земли высший земледелец
кормил семью в девять человек, второй за ним кормил восемь человек; средний
кормил семь человек; следующий за средним кормил шесть человек; а низший кормил
пять человек.
Простолюдины,
которые состояли на казенной службе, получали жалованье по этим различиям.
10.3.
Вань Чжан задал Мэн-цзы такой вопрос:
–
Позвольте спросить о дружбе. Мэн-цзы ответил:
–
Дружи, но не кичись старшинством, не кичись знатностью, не кичись братьями.
Дружба – это приязнь к добродетельным качествам друга, при котором нельзя быть
кичливым.
Мэн
Сянь-цзы был из знатной семьи, владевшей сотней боевых колесиц. У него было
пятеро друзей: Юэ-Чжэн Цю, Му
146
Чжун, а
остальных троих я забыл как звали. То, что связывало Мэн Сянь-цзы с этими пятью
людьми, была такая дружба, для которой знатность семьи Мэн Сянь-цзы не
существовала. Были бы у этих пятерых тоже такие знатные семьи, как у Мэн
Сянь-цзы, он тогда не дружил бы с ними.
Это
верно не только в отношении семей, обладающих сотней колесниц: такая дружба
бывает и у правителей малых владений.
Так,
правитель города Би по имени Хуэй-гун говорил: «Что касается моих отношений с
Цзы-Сы, то я почитаю его своим учителем, а что до отношений с Янь Банем, то я
дружу с ним. Если же говорить о Ван Шуне и Чан Си, то они из тех, кто служит
мне».
Такая
дружба бывает не только у правителей малых владений, но даже и у правителей больших
владений. Так, отношения Цзинь-ского правителя Пин-гуна и Хай Тана были таковы,
что, когда тот говорил: «Войди!», Пин-гун входил к нему; говорил: «Садись» –
садился; говорил: «Ешь» – ел; несмотря на то, что угощение состояло из грубой
каши и похлебки, не было случая, чтобы Пин-гун не наедался досыта, так как он
не осмеливался поступать иначе. Однако на этом кончались их отношения, и
только. Пин-гун не предлагал ему вместе занимать трон, предназначенный Небом,
не предлагал ему выполнять обязанности, поручаемые Небом, не предлагал ему
жалованья, даруемого Небом, а оказывал ему уважение служилого-ши к
просвещенному, но не полновластного правителя-вана или гуна.
Бывало,
Шунь являлся на свидание к верховному правителю-ди и тот поселял его во втором
запасном дворце, как своего зятя. Он тоже угощал Шуня и неоднократно бывал и
его гостем, и его хозяином. Вот пример того, что он хоть и был Сыном Неба, а
все же дружил с простым мужиком.
Уважение,
оказываемое низшими высшим, я называю «гуй гуй» (ценить знатных. – В. К.), а
проявляемое высшими к низшим я называю «цзунь сянь» (почитать просвещенных. – В.
К.). Смысл же того и другого единый.
10.4.
Вань Чжан задал Мэн-цзы такой вопрос:
–
Осмелюсь спросить: с каким чувством вступают в общение с незнакомыми?
147
Мэн-цзы
ответил:
–
С чувством уважения. Тот спросил еще:
–
Почему не считается непочтительным упорно отказываться от принятия полагающихся
при встрече подарков?
Мэн-цзы
ответил:
–
Представь, что тебе дарит досточтимый, а ты его спросишь: «Честно ли добыл ты
то, что даришь, или нечестно?» Ведь за это тебя все сочтут непочтительным.
Потому-то и не отказывайся от подарков!
Тот
опять спросил:
–
Прошу сказать, а нельзя ли отказаться от них, не прибегая к таким словам, а
отказаться, говоря про себя: «Он взял это у народа нечестно», но не принимать
под другим предлогом?
Мэн-цзы
ответил:
–
Такие подарки, которые вручаются по правильному пути и принимаются по правилам
учтивости, принимал и Кун-цзы.
Вань
Чжан сказал:
–
Представим себе теперь, что за воротами главного города владения появился
грабитель, который будет вручать дары по правильному пути, угощение его будет
по всем правилам учтивости, можно ли в таком случае принимать награбленные дары
от него?
Мэн-цзы
ответил:
–
Нельзя! В «Наставлениях Кана» сказано: «Нет во всем народе таких, кто не
выражал бы негодования на отчаянных головорезов, убивающих купцов с товарами»
(86). Вразумлять таких не стоит, а надо казнить их. По преданию, перешедшему от
Ся к Инь и от Инь к Чжоу, от таких не ждали оправданий, а ныне к ним относятся
еще яростнее. Как же можно от них принимать дары?
Вань Чжан
спросил:
–
Но ведь теперешние владетельные князья берут у народа подобно таким же
грабителям. Осмелюсь спросить, что вы скажете, если они умело поднесут вам свои
подарки при знакомстве, примете ли вы как добропорядочный муж эти подарки?
Мэн-цзы
ответил:
148
–
Допустим, что появится настоящий ван-правитель, который будет определять
нынешних владетельных князей-чжухоу по такому уподоблению. Как ты полагаешь:
казнит ли он всех или станет вразумлять их, подвергнув казни только тех, кто
после этого не исправится?
Ведь
называя грабителем всякого, кто берет, что ему не принадлежит, ты обобщишь
(восполнишь. – В. К.) категорию этого понятия до полного исчезновения
его предельного смысла (значения. – В. К.)*.
Служба,
которую Кун-цзы нес во владении Лу, была такова, что он тоже принимал участие в
охотничьих состязаниях, устраиваемых жителями Лу. Ему казалось возможным
участвовать в этих состязаниях, более того, он и подарки принимал от их
устроителей!
Вань
Чжан спросил:
–
Если так, то не значит ли это, что Кун-цзы, находясь на службе, не служил пути
истины?
Мэн-цзы
ответил:
–
Нет, он служил этому пути. Тот спросил:
–
Как же тогда он принимал участие в охотничьих соревнованиях, служа пути истины?
Мэн-цзы
ответил:
–
А вот как: он предварительно составлял списки надлежащих жертвенных сосудов
(для охотничьей добычи. – В. К.), чтобы эти сосуды не применялись для
пищи (участниками охоты. – В. К.), приносимой из разных мест.
Тот
опять спросил:
–
Почему же он сразу не ушел из владения Лу? Мэн-цзы ответил:
–
Для того, чтобы загадать. Ведь загадка его была такова: достаточная ли его
школа, чтоб ей следовали, но когда по ней не шли, тогда уж он уходил. Потому-то
он никогда не задерживался
_______________________________
* В словаре Палладия и Попова
этот логический термин переведен как «удовлетворять своему назначению» (см.: т.
1, с. 3616).
149
больше трех
лет на одном месте. У Кун-цзы были: служба, на которой он мог осуществлять свое
учение; служба, на которой ему оказывали уважение при сношениях с правителями;
служба, на которой его обеспечивали, оказывая почтение как мудрецу.
Служба
его у Цзи-Хуань-цзы была такой, которая позволяла ему осуществлять свое учение;
служба у Лин-гуна, правителя владения Вэй, доставляла ему уважение при
сношениях с правителем, а служба у Сяо-гуна, правителя того же владения, давала
ему полное обеспечение.
10.5.
Мэн-цзы говорил:
–
Люди поступают на службу не из-за бедности, но порой случается, что и из-за
нее.
Люди
женятся (берут жен. – В. К.) не ради того, чтоб иметь уход, но порой
случается, что и ради этого.
Поступающий
на службу из-за бедности отказьшается от почета и живет убого, отказьшается от
богатства и пребывает в бедности.
В
качестве кого подобает служить тем, кто отказьшается от почета и живет убого,
кто отвергает богатства и пребывает в бедности? – Охранниками на пограничных
заставах и ночными сторожами, бьющими в колотушки.
Когда-то
Кун-цзы служил смотрителем хлебных складов и говорил так: «Все подсчеты надо
содержать в должном порядке, только и всего!» Когда-то он же служил смотрителем
скотных дворов и говорил так: «Надо только преуспевать, чтоб коровы и овцы были
здоровы и крепки, вот и все!» (87)
Преступно
заводить речи о высоких делах, когда пост, занимаемый тобой, низкий.
Постыдно,
когда состоишь при дворе правителя, а путь к истине не проводишь!
10.6.
Вань Чжан спросил Мэн-цзы:
–
Почему служилые люди-ши не живут на иждивении владетельных князей-чжухоу?
Мэн-цзы
ответил:
–
Не смеют. Ведь на иждивении у владетельных князей живут лишь владетельные
князья, и то после того, как они теряют свои владения. Таковы правила приличия.
Но чтоб служилые лю-150
ди-ши
позволяли себе жить на иждивении владетельных князей-чжухоу – это просто неприлично.
Тогда Вань Чжан спросил:
–
А принимают ли они зерно (провиант. – В. К.), которое им дарит государь?
Мэн-цэы
ответил:
–
По праву (относящемуся. – В. К.) к беженцам, которым государь,
безусловно, оказывает вспомоществование. Вань Чжан спросил:
–
Почему же принимают как вспомоществование, а не как жалованье?
Мэн-цзы
ответил:
–
Не смеют.
–
Позвольте спросить, отчего не смеют? Мэн-цзы ответил:
–
Такие, как караульные у заставы и ночные сторожа с колотушками, имеют
постоянную службу у вышестоящих и этим кормятся у них. Те же, кто, не имея
постоянной службы у вышестоящих, тем не менее получает от них жалованье, я
считаю, не достойны уважения.
Вань
Чжан спросил:
–
Значит, когда государь дарит им, так они принимают, но неизвестно, постоянно ли
может так продолжаться?
Мэн-цзы
ответил:
–
Когда-то Му-гун по отношению к Цзы-Сы неоднократно справлялся о его здоровье и
неоднократно посылал ему мясо в треножных сосудах. Цзы-Сы был не рад этому.
Наконец он дал знак гонцу выехать за главные ворота, обратившись лицом на
север, совершил земной поклон, потом еще раз поклонился и, не приняв подарка,
сказал гонцу: «Отныне и впредь я буду знать, что государь кормил меня как пса и
коня». Должно быть, с этого времени высшие чины не получают подарков. В самом
деле любить мудрецов, но не иметь возможности выдвинуть их, а тем более не быть
способным содержать их, можно ли назвать это любовью к мудрецам?
151
Вань
Чжан спросил:
–
Позвольте спросить, как же должен содержать добропорядочного мужа государь,
желающий, чтоб это содержание можно было назвать достойным?
Мэн-цзы
ответил:
–
Препровождать ему все в порядке повеления государя. Цзы-Сы считал, что мясо в
треножьых сосудах посылается лишь для того, чтобы принудить его всякий раз
раздражаться при отвешивании многократных благодарственных поклонов. Это не
путь содержать добропорядочных мужей. Вот Яо по отношению к Шуню поступил так,
что все девять его сыновей прислуживали ему, да еще двух дочерей отдал в жены
ему же. Все сто чинов, быки и бараны, амбары и житницы были приготовлены для
него, чтобы Шунь мог кормиться в полевых просторах, а потом выдвинул его и предоставил
ему наивысший пост. Вот почему я и говорю об уважении ванов и гунов,
оказываемом мудрецам (просвещенным людям. – В. К.).
10.7.
Вань Чжан спросил Мэн-цзы:
–
Осмелюсь спросить, каков смысл того, что служилые лю-ди-ши владетельным
князьям-чжухоу не представляются?
Мэн-цзы
ответил:
–
Назовем служилых людей-ши, находящихся в столицах владений, чинами из городских
жителей, а находящихся в полевых угодьях – чинами из сельских жителей. Те и
другие жители – все называются простым народом. Известно, что простолюдины не
смеют представляться владетельным князьям-чжухоу без подношения положенных
даров, для того чтобы стать чиновниками. Таковы правила учтивости.
Вань
Чжан спросил:
–
Значит, оправданием служит то, что все они простолюдины. В таком случае почему
же, когда их призывают к исполнению повинностей, они идут служить, а если их
призовет государь из желания повидаться с ними, так они не идут на свидание с
ним?
Мэн-цзы
ответил:
– Исполнять
повинности – это их долг, а являться на свидание не является долгом. К тому же
скажи, чего ради государь желал бы повидаться с ними?
152
–
Ради того, что среди них могут оказаться многосведущие, могут быть и премудрые.
На
это Мэн-цзы сказал:
–
Если только ради того, что среди них могут оказаться многосведущие, тогда не то
что владетельные князья-чжухоу, даже сам Сын Неба не призывал бы к себе
наставников! Если же ради того, что среди них могут быть премудрые, то мне еще
не приходилось слышать, чтобы при желании повидаться с премудрыми их призывали
бы как на службу.
Так,
Му-гун неоднократно принимал у себя мудреца Цзы-Сы и как-то сказал ему:
«Древние правители, владевшие тысячей боевых колесниц, добивались этого, ведя
дружбу со своими служилыми людьми-ши. Что ты скажешь на это?» Цзы-Сы,
недовольный этим, ответил так: «У людей с древних времен сложилась такая
поговорка: „Если говоришь, что служишь, разве скажешь, что дружишь?"»
Неужели недовольство Цзы-Сы не означало того, что он хотел бы сказать: «По
положению ты – государь, а я – твой подданный, как же я осмелюсь дружить с
государем? А по нравственным качествам дэ ты мне служишь, как же можно в таком
случае дружить со мной?» Правитель, владеющий тысячей колесниц, добивался
дружбы с ним и все же не смог обрести ее, тем более, смог ли бы он осуществить
это путем насильственного призыва?
Цзин-гун,
владетель Ци, как-то раз охотился и махнул лесничему своим родовым знаменем,
призывая его к себе. Тот не явился. Тогда правитель готов был обезглавить его.
Почему Кун-цзы для такого изречения: «Служилый-ши волевой, не забывай, что
окажешься во рву или пропасти; служилый-ши удалой, не забывай, что лишишься
своего начала (т. е. головы. – В. К.)» – взял лесничего в качестве
примера? Взял из-за того, что лесничий не пошел на неположенный ему зов того
правителя (88).
Вань
Чжан спросил:
–
Осмелюсь спросить, чем положено призывать лесников? Мэн-цзы ответил:
–
Меховой шапкой, а простолюдинов – сигнальным флажком «чжань», служилых людей-ши
– стягом с бубенцами «ци»,
153
сановников-дафу
– родовым знаменем «цзинь». Простой лесник предпочтет умереть, но не посмеет явиться
на зов, если будут призывать его тем, чем положено призывать сановников-дафу.
Да и простолюдин разве посмеет явиться, если его призовут как слу-жилого-ши?
Тем более это относится к премудрым, если их станут призывать не как премудрых.
Изъявлять желание повидаться с мудрецом, но при этом пойти не тем путем, каким
должно, – это все равно, что желать, чтобы он вошел в дом, причем запирать
перед ним ворота. Чувство справедливости – это путь, а правила учтивости – это
ворота. Идти по этому пути и проходить через эти ворота туда и сюда может
только добропорядочный муж.
В
Стихах говорится:
Гладок
большак, словно плитами выложен,
Он
прям, как стрела.
Шествует
по нему муж добропорядочный,
А
ничтожные людишки лишь взирают на него (89).
Вань
Чжан спросил:
–
Известно, что Кун-цзы на повеление государя явиться не ждал, когда запрягут
колесницу, и отправлялся пешком. Если так, то выходит, что Кун-цзы был не прав?
Мэн-цзы
ответил:
–
Кун-цзы состоял на службе, и у него были казенные обязанности. К тому же его
призывали как должностное лицо.
10.8.
Обращаясь с наставлениями к Вань Чжану, Мэн-цзы сказал:
–
Будь добрым служилым-ши во всей округе, вот тогда подружишься с добрыми
служилыми-ши всей этой округи. Будь добрым служилым-ши во всем владении, вот
тогда и подружишься со всеми добрыми служилыми-ши всего этого владения. Стань
добрым служилым-ши всей Поднебесной, вот тогда и подружишься с добрыми
служилыми-ши всей Поднебесной. Сочтешь дружбу с добрыми служилыми-ши во всей
Поднебесной еще недостаточной, тогда возвысь себя и займись исследованием людей
из древних времен. Распевай их стихи, выучивай наизусть их писания. Чтобы
узнать, были ли они достойными людьми, для этого займись ис-
154
следованием
их поколений. Это и будет высшим устремлением в дружбе.
10.9.
Сюань-ван, правитель владения Ци, задал Мэн-цзы вопрос о высших сановниках-цин.
Мэн-цзы
спросил:
–
О каких высших сановниках-цин ставится вопрос? Тогда ван спросил:
–
Разве высшие сановники бывают разные? Мэн-цзы ответил:
–
Да, разные. Есть сановники – сородичи из знатных родов, а бывают из чужих
фамилий.
Ван
сказал:
–
Пожалуйста, расскажи о сановниках-сородичах из знатных родов.
Мэн-цзы
ответил:
–
Если у государя случается большой проступок, они тогда усовещивают его. Когда,
несмотря на все и всяческие уговоры, государь все же не слушает их, тогда они
смещают его с престола.
Ван
сразу же изменился в лице. Мэн-цзы сказал:
–
Ван, вы не сердитесь! Вы ведь спросили своего слугу, и ваш слуга не посмел не
ответить вам прямо (90).
Лицо
вана приняло спокойное выражение, после чего он спросил:
–
Пожалуйста, расскажи о сановниках из чужих фамилий! Мэн-цзы сказал:
–
Если у государя случаются проступки, то они усовещивают его. Когда он их не
слушает, несмотря на всякие и всяческие уговоры, тогда они уходят от него.