Дун Чжуншу "Хань Шу" - Древнекитайская философия

Древнекитайская философия. Эпоха Хань. – М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1990. –523 с.

 

Хань Шу

В период правления династии Хань в ходу были разные способы пополнения кадров бюрократии – и по принципу про­исхождения (из сыновей и младших родственников сановников), и с учетом имущественного ценза, и путем продажи должностей (и рангов знатности) богатым людям, и путем рекомендации кандидатов центральными и местными органами власти. Имен­но последний путь означал подбор кадров по личным достоин­ствам, для выявления которых иногда устраивали нечто вроде экзаменов. В частности, с 165 г. до н.э. практиковался способ, в соответствии с которым высшие чиновники в центре и в окру­гах, а также удельные правители со своими помощниками в уде­лах после издания соответствующего императорского эдикта ре­комендовали «достойных и хороших, прямых и честных (или просто «достойных и хороших». – Ю. К.) людей» и «знатоков писаний» для прохождения испытаний в столице, где те состав­ляли письменные ответы на вопросы императора, поставленные в особом «эдикте» или «декрете». В зависимости от результатов экзаменов император давал ученым должности или отказывал­ся их использовать.

В первые десятилетия правления У-ди (Сяо-у, 140–87 гг. до н.э.) Дун Чжуншу (179?–104? гг. до н.э.) довелось трижды отвечать на вопросы императора в качестве «достойного и хорошего человека»: первый раз (предположительно) в 134 (или 136) г. до н.э., второй и третий – примерно в 125 г. до н.э. Тексты вопросов и ответов полностью включены в его биогра­фию, а тексты первого и третьего ответов частично вошли в один из трактатов «Хань шу» (гл. 22), так что китайская тра­диция придавала им большое значение. Действительно, ответы ярко отражают суть той части взглядов философа, которая по­священа учению о мироустроении, или о «пути истинного царя (вана)».

Две наиболее общие темы, проходящие через ответы Дун Чжуншу, связаны друг с другом: это взаимоотношения Неба и человека и принцип единства. Дун Чжуншу, собственно, и мыс­лил мироустроение как приведение мира к единству совершенномудрым царем, действующим по велению Неба, обладающим для этого устроительной способностью дэ и подражающим Небу в своем отношении ко всем в духе единства. У этого царя – своя функция в космосе, сравнимая с функциями двух других космических сил – Неба и Земли: он упорядочивает мир,

128

 

в частности завершает то, что рождают Небо и Земля, – чело­веческую природу – с помощью «наставления и духовного пре­ображения» и умеряет желания людей посредством норм и уста­новлений. Небо предстает в рассуждениях Дун Чжуншу как постоянный объект подражания, копирования со стороны царя. Оно начинает год с весны, а он – свое правление с «исправле­ния»; оно высоко ценит начало ян и низко – начало инь, а он в устроительной деятельности полагается на благодеяния, исхо­дящие от силы дэ, а не на наказания; оно «все покрывает» и не выделяет никого из живых существ в своем благом к ним отношении, а он ведет себя, подражая Небу: всех любит и не имеет личных пристрастий, распространяет на людей милости, исходящие от его силы дэ, и свое человеколюбие, руководит людьми с помощью справедливости и норм поведения (или об­рядов). Периоду рождения – весне – в поведении государя со­ответствует человеколюбие, поре взращивания – лету – сила дэ, несущему смерть инею – наказания. Небо наделяет представи­телей царства животных только одним органом нападения и за­щиты – или рогами, или клыками, – дает им для передвижения что-нибудь одно – либо крылья, либо четыре ноги; копируя это, мудрец определяет каждому человеку только один источник дохода.

Кроме того, Небо отвечает на хорошее поведение правите­ля – следование по «истинному пути» мироустроения – благи­ми знамениями, а на дурное поведение – отход от «истинного пути»– дурными знамениями, которыми предостерегает его. При этом Небо бережно, с любовью относится к правителю, да­вая ему возможность вернуться на «истинный путь», а не обре­кает его на гибель; все зависит от стараний самого правителя.

Приведение мира к единству (и) начинается с того «одного» человека, который находится на престоле и является «корнем» «тьмы существ»; «исправление» начинается с его сердца и по­степенно распространяется все шире: на государев двор, чинов­ничество, народ, жителей уделов, которые все приходят к един­ству, а это вызывает благой отклик космоса, появление добрых знамений. Высший преображает низших по единому образцу – своему образу и подобию.

Принцип единства проявляется в разных сферах – от соци­альной до идеологической. Так, в распределении доходов меж­ду социальными группами господствует принцип Неба: «кто по­лучил великое, не имеет возможности взять малое» (см. с. 152), по которому одна социальная группа, посвятившая себя одно­му занятию, имеет право только на один источник дохода, и чи­новники должны жить на одно жалованье, не получая доходов от земледелия, ремесла и торговли и не гоняясь за прибылью, как простолюдины. Принцип единства должен соблюдаться и при подборе кадров, который следует производить только по личным достоинствам; за этим стоит мысль, что царь-устроитель нуждается в помощи достойных, обладающих силой дэ того

129

 

же рода, что и царская; для обеспечения потребности в таких людях годятся только способы «выращивания» достойных в спе­циальном училище да рекомендации двору достойных из числа простолюдинов и подчиненных мелких чиновников удельными правителями и крупными чиновниками на местах. В сфере идео­логии принцип единства требует запрещения неконфуцианских учений, чтобы дорога была открыта только конфуцианству.

Приведение к единству повторяется в разные периоды исто­рии, «это постоянное и неизменное правило Неба и Земли, об­щий принцип древности и современности». «Путь» мироустроителя один, источник его – в Небе, «Небо не меняется, и путь тоже не меняется», «система» этого «пути» «одна и та же» «у божественных властителей и царей» (ди и ванов) прошлого. Тем не менее одни из них тяжко трудились для осуществления пути (дао), а другие – нет, и принципы их наставлений иногда отличались друг от друга. И то и другое зависело от обстоя­тельств времени, которые заставал тот или иной правитель. Если он наследовал веку порядка, то бездействовал и просто следовал пути предшественника, если веку смуты, то тяжко тру­дился и менял путь. Путь менялся только в той мере, в какой была необходимость приспособить его к условиям времени.

Каждый царь-устроитель (начиная с основателя династии Ся) выдвигал особый принцип наставления народа; эти принци­пы шли в истории в определенной последовательности, образуя повторяющийся цикл. Речь идет о воспитании в народе того или иного положительного свойства («искренности», «почтитель­ности» и «утонченной формы, или культуры»), которое служи­ло противоядием против недостатка, распространившегося в пору упадка при предшественнике устроителя. Но воспитание этого положительного свойства, в свою очередь, давало развить­ся в «низких людях» другому недостатку: «искренность» – ди­кости, средством против чего служит «почтительность» (прин­цип наставления, выдвинутый основателем династии Инь); «по­чтительность» – суеверному поклонению духам, средством про­тив чего служит «утонченная форма», или «культура» (принцип, выдвинутый основателем династии Чжоу); «утонченная фор­ма» – неискренности, средством против чего служит «искрен­ность» (принцип, выдвинутый основателем династии Ся, кото­рый, по мнению Дун Чжуншу, следует использовать и династии Хань). В древности (в отличие от современности) успешно осу­ществлялось духовное преображение народа и было достигнуто великое устроение; поэтому – полагал Дун Чжуншу – нельзя не использовать образцы древности, достойно осуждения изме­нение ее устоев.

Перевод осуществлен по тексту биографии Дун Чжуншу в «Хань шу» («История Хань») Бань Гу, изданной с дополни­тельными комментариями Ван Сяньцяня в серии «Го-сюэ цзи-бэнь цун-шу» («Хань шу бу чжу»). Пекин, 1959.

Ю. Л. Кроль

 

Глава пятьдесят шестая (отрывок)

[Первый декрет У-ди с вопросами к экзаменующимся уче­ным – «достойным и хорошим людям» и «знатокам писаний»]

«Государев декрет гласит: «Мы получили в наследство са­мое почетное положение и прекрасную силу дэ, чтобы [в На­шем доме] передавали их бесконечно и распространяли их влия­ние беспредельно. Велико бремя Нашей ответственности, и тя­желы Наши обязанности. По этой причине с раннего утра и до поздней ночи у Нас нет свободного времени для наслаждений и отдыха, Мы постоянно думаем о руководстве тьмой дел и все же боимся, что имеем изъяны. Поэтому Мы отовсюду пригласи­ли выдающихся людей, живущих по четырем сторонам, достой­ных и хороших, занимающихся самоусовершенствованием и чис­тых, широко образованных ученых, которых беспристрастно ото­брали правители округов, цари (ваны) удельных государств и князья (хоу). Мы хотим узнать от них о сути великого пути, о высшем, что есть в совершенных рассуждениях. Ныне вы, са­новники, будучи незаурядными, стали первыми из рекомендо­ванных [достойных и хороших людей]; Мы очень рады этому. Вы, сановники, сосредоточьте ум и дайте волю мыслям, а Мы изволим выслушать и расспросить вас.

Ведь Мы слыхали, что путь «пяти божественных властите­лей» и «трех царей»1 заключался в изменении установлений и создании музыки и что благодаря этому Поднебесная была в согласии и гармонии; все остальные цари поступали так же, как и они. При юйском Шуне не было музыки, считавшейся луч­ше, чем «Шао», при династии Чжоу не было музыки, считав­шейся лучше, чем «Чжо»2. После того как совершенномудрые цари уже скончались, звуки металлических колоколов и бара­банов, флейт и струнных инструментов все еще не ослабли, но великий путь умалялся и подтачивался изъянами, клонился к упадку, пока не дошло до такого поведения на престоле, как у злодеев Цзе и Чжоу. Путь истинного царя был чрезвычайно сильно расстроен. А ведь за период в пятьсот лет было очень много государей, блюдущих писаные законы [основателя ди­настии], и ученых, занимающих видное место у кормила прав­ления, которые хотели подражать образцам прежних царей, чтобы помочь своему поколению. Однако они все же оказались не в состоянии вернуться на истинный путь, день ото дня шли к смерти и гибели, и только при последующих царях упадок прекратился. Разве то, чего они придерживались, было непра­вильно и ошибочно и они утратили свое [полученное от прежних царей] наследие [истинного пути]? Или же действительно Небо ниспосылало повеление, так что им нельзя было вернуться снова на истинный путь, неотвратимо доводило их до великого упад­ка, который лишь потом прекращался? Увы! Неужели все, что называют неустанной деятельностью, «вставанием рано утром и укладыванием спать поздно ночью», усердным подражанием глубокой древности, также окажется бесполезным?

131

 

«Три династии» получили повеление Неба; где благие зна­мения, удостоверяющие это? Вслед за чем возникают такие перемены к худшему, как стихийные бедствия и необычайные явления?

Человеческая природа и повеление Неба в действительно­сти [бывают различны: в зависимости от повеления Неба] одни умирают рано, другие живут долго; [в зависимости от своей природы] одни человеколюбивы, другие низки. Мы привыкли слышать их названия, но Нам еще не разъяснили связанных с ними принципов.

Мы хотим только распространения Нашего, подобного вет­ру, воздействия и осуществления Наших приказов, чтобы нака­зания были легкими, а мошенничества исправлялись, чтобы сто кланов3 пребывали в гармонии и радости, а в дела правления была внесена ясность. В чем же совершенствоваться, что при­водить в порядок, чтобы выпала благотворная роса, чтобы по­спели все хлеба, чтобы милости, исходящие от Нашей силы дэ, увлажнили страну между четырех морей, а благодеяния этой силы достигли даже трав и деревьев, чтобы три светила – солн­це, луна и звезды – оставались в целости, не омрачаясь затме­ниями, чтобы стужа и жара были в гармонии, а Мы получали благодать с Неба и наслаждались благословением духов, чтобы благодеяния, исходящие от Нашей силы дэ, разлились и рас­пространились за пределами четырех сторон Поднебесной и простерлись на все живое?

Сановники, вы сведущи в делах прежних совершенных муд­рецов, искушены в переменах в сфере обычаев и духовного пре­ображения народа, в порядке [изменения вещей], которое кон­чается и начинается снова, вы уже долгие дни, исследуя и вни­мая [другим, познаете] высокую справедливость; сделайте ее ясной и сообщите Нам! Разделите статьи своих писаний по раз­рядам, не валите в кучу, не объединяйте того с этим; когда принимаете что-то, предлагаемое [каким-нибудь] методом, будь­те осмотрительны в отношении планов, которые он выдвигает; а если кто не праведен, не прям, не предан, не гож, кривит душою, заправляя государственными делами, – пишите об этом, не преуменьшая и начиная с Нас лично, не опасайтесь, что впо­следствии за это вам будет причинен вред. Вы, сановники, напрягите все свои мысли, ничего не скрывайте, Мы лично ста­нем читать это"».

 

[Первый ответ Дун Чжуншу]

Дун Чжуншу ответил:

«Ваше Величество произнесли слова обладателя силы дэ, издали мудрый эдикт, доискиваетесь, что такое повеление Неба и что такое чувства и природа человека; это все – не то, с чем в состоянии справиться Ваш глупый слуга.

132

 

Ваш слуга тщательно исследовал содержание «Чунь цю», рассматривал уже свершившиеся дела прежних веков, чтобы наблюдать область взаимосвязи Неба и человека; о, до какой степени она заслуживает благоговейного страха! Когда главу государства и правящего дома вот-вот постигнет гибель из-за потери истинного пути, то Небо сначала посылает стихийные и тому подобные бедствия, чтобы выказать ему осуждение. Если он не сумеет вникнуть в самого себя [и осознать свои ошибки], оно, кроме того, посылает удивительные и необычайные явле­ния, чтобы предостеречь и устрашить его. Если он все еще не сумеет измениться к лучшему, тогда придут порча и разруше­ние. Из этого видно, что сердце Неба любит и оберегает пове­лителя людей и хочет прекратить смуту, в которую он впал; если это не век великого несоответствия [поступков правителя] истинному пути, Небо изо всех сил хочет, спасая и поддержи­вая его, сохранить его в целости и безопасности: дело заклю­чается только в его усердии и старании – и все. Если он усерд­ствует и старается, учась и расспрашивая, то осведомленность его будет обширна, а знания станут более ясны; если он усерд­ствует и старается, осуществляя истинный путь, то его сила дэ день ото дня будет возрастать и у нее будут великие свершения. Можно сделать так, что все это будет достигнуто очень быстро и немедленно принесет плоды. В «Ши цзине» сказано: «С ран­него утра до поздней ночи не ленится"4, а в «Шу цзине» гово­рится: «Будем стараться! Будем стараться!»5. И то н другое сказано об усердии и старании.

Истинный путь – это дорога, по которой идут к устроению государства, а человеколюбие, справедливость, нормы поведения и музыка – все суть его орудия. Поэтому, «после того как со-вершенномудрые цари уже скончались», их сыновья и внуки долго еще [находились на престолах], пребывали в мире и покое несколько столетий. Все это действие норм поведения, музыки, наставления и духовного преображения людей6. Пока царь еще не создал собственной музыки, он использует музыку прежних царей, подходящую ко времени, и с ее помощью глубоко внед­ряет в народ наставление и духовное преображение. Если бы принцип наставления и духовного преображения не был найден, ~то музыка ,,Од» и «Гимнов"7 не была бы завершена. Поэтому царь создает музыку, лишь когда его славные труды соверше­ны, ибо он радуется8 своей силе дэ. Музыка – то, чем изменяют нравы народа, то, чем преобразуют обычаи народа; она изменя­ет народ с легкостью, она преображает людей с очевидностью. Поэтому ее звуки издаются гармоническими [«дыханиями ци»] и основываются на чувствах людей, соприкасаются с кожей и таятся в костном мозгу. Оттого-то, хотя «путь истинного царя умалялся и подтачивался изъянами», «звуки флейт и струнных инструментов все еще не ослабли». Ведь государь юйский Шунь уже давно не занимается правлением, однако подобное ветру воздействие од, исполняемых под музыку, которое он оставил

133

 

в наследство, еще существует; поэтому Кун-цзы мог слушать музыку «Шао» в княжестве Ци.

Как известно, все без исключения повелители людей хотят безопасности и сохранения и ненавидят опасность и гибель; од­нако случаев, когда правление пришло в беспорядок и государ­ство оказалось в опасности, очень много, ибо назначали на службу не тех людей и следовали не по тому пути; по этой причине «правление день ото дня шло к смерти и гибели». Ведь путь дома Чжоу пришел в упадок при Ю-ване и Ли-ване не по­тому, что истинный путь отсутствовал, а потому, что Ю-ван и Ли-ван не следовали по нему. Когда же настала пора Сюань-вана, он стал помышлять о силе дэ прежних царей старинных времен, возродил то, что было заброшено, устранил изъяны, явил подвиги и славные труды Вэнь-вана и У-вана, и путь дома Чжоу вновь возвысился во всем блеске. Стихотворец создал [стихи о Сюань-ване], восхваляя его: «Горнее Небо помогало ему, породило для него достойных помощников»9, а последую­щие поколения хвалят и воспевают его до сих пор. не прекра­щая. Это было достигнуто тем, что он «с раннего утра до позд­ней ночи не ленился» и делал добро. Кун-цзы сказал: «Человек в состоянии распространить вширь истинный путь, но истинный путь не в состоянии придать широту человеку"10. Поэтому устроение и смута, сохранение и гибель зависят от самих лю­дей, а не от того, что «Небо ниспосылало повеление, так что им нельзя было суметь вернуться на истинный путь"; ибо «то, чего они придерживались, было неправильно и ошибочно, и они утратили свое [полученное от прежних царей] наследие [истин­ного пути]".

Я, Ваш слуга, слыхал: кого Небо чтит, кому оно дает Под­небесную и приказывает быть царем, с тем непременно бывает что-то, что не может быть вызвано человеческими силами и что появляется само собой; это благие знамения, удостоверяющие, что он получил повеление Неба. Жители Поднебесной единодуш­но приходят к нему, как приходят к отцу и матери. Поэтому благие знамения, ниспосланные Небом, появляются в ответ на его искренность. В «Шу цзине» сказано: «Белая рыба прыгну­ла в лодку царя, огонь накрыл дом царя и превратился в воро­на» п. Это, собственно говоря, благие знамения, удостоверяю­щие получение повеления Неба. Чжоу-гун сказал: «Благой отклик Неба! Благой отклик Неба!» 12 Кун-цзы сказал: «Обла­датель силы дэ не бывает одинок, у него непременно есть сосе­ди – помощники того же рода, что и он» 13. Все это результаты накопления добра и умножения силы дэ.

Когда же настали последующие поколения, государи преда­лись необузданности желаний-и праздности, докатились до упад­ка и слабости, более не в состоянии были в качестве главных упорядочивать все живое. Удельные правители повернулись к ним спиной и взбунтовались против них, стали злодействовать и разбойничать по отношению к хорошему люду в борьбе за

134

 

земли. Они отринули наставления при помощи силы дэ и поло­жились на наказания. Когда наказания не соответствуют пре­ступлениям, они рождают ненормальные, вредные «дыхания». Когда ненормальные, вредные «дыхания» скапливаются внизу, то негодование и ненависть собираются наверху; если высший и низшие больше не находятся в гармонии, то темное и светлое начала (инь и ян) противодействуют друг другу, отчего проис­ходят дурные знамения. Вот «вслед за чем возникают стихий­ные бедствия и необычайные явления».

Я, Ваш слуга, слыхал, что «повеление» – это приказ Неба, «человеческая природа» – это врожденная сущность, «чувст­ва» – это желания человека. «[В зависимости от повеления Неба] одни умирают рано, другие живут долго; [в зависимости от своей природы] одни человеколюбивы, другие низки», их за­вершают, как изготовляют глиняную посуду и плавят металл, они не могут быть безупречно прекрасны, в них бывает порож­денное и устроением и смутой, поэтому [подданные разных го­сударей] не равны [по срокам жизни и свойствам]. Кун-цзы сказал: «Сила дэ благородного мужа – это ветер, сила дэ ма­леньких людей – это трава, когда ветер веет над травой, она непременно клонится под ним» и. Поэтому, когда Яо и Шунь творили добро, исходившее из их силы дэ, то простолюдины были человеколюбивы и жили долго; когда Цзе и Чжоу чинили жестокости, то простолюдины были низки и умирали рано. Выс­ший духовно преображает низших, а низшие послушны высше­му, как глина на гончарном круге, которая формуется гонча­ром, как металл в литейной форме, который отливается пла­вильщиком.

[О мудреце и его подданных говорится:] «Когда он дает им спокойствие, то они приходят к нему; когда он заставляет их трудиться на отбывании повинности, то они пребывают в согла­сии» 15. Вот о чем это сказано.

Я, Ваш слуга, тщательно исследовал текст «Чунь цю» [«Вес­на, первый месяц царя"]16, искал начало пути истинного царя и обрел его в слове «чжэн", [означающем как «первый", так и «исправлять"]. Слово «первый» (чжэн) следует за словом «царь", слово «царь» следует за словом «весна"17. Весна – то, что делает Небо, исправление (чжэн) – то, что делает царь. Смысл этого таков: сверху царь почтительно принимает то, что делает Небо, а внизу в соответствии с этим исправляет (чжэн) то, что он делает сам; исправление (чжэн) – это начало пути истинного царя!18 А если так, то, когда царь хочет что-нибудь сделать, он должен искать начало этого на Небе.

Важнейшее в пути Неба – темное и светлое начала. Светлое начало – это сила дэ, темное начало – это наказания. Наказа­ния ведают смертью, сила дэ ведает жизнью. По этой причине светлое начало постоянно пребывает в разгаре лета и зани­мается рождением, произведением на свет, вскармливанием и взращиванием; темное начало постоянно пребывает в разгаре

135

 

зимы, скапливается в пустых и бесполезных местах. Из этого видно, что Небо полагается на силу дэ и не полагается на нака­зания.

Небо заставляет светлое начало выходить наружу, раздавать даяния наверху и ведать трудом года; заставляет темное нача­ло входить внутрь, скрываться внизу и в определенное время выходить наружу и помогать светлому началу. Если светлое начало не получит помощи от темного начала, одно оно также не в состоянии завершить труд года, но в конце концов именно светлое начало создает себе репутацию «того, кто завершает год", это отвечает намерению Неба. Истинный царь почтительно принимает намерение Неба и в соответствии с ним делает дела; поэтому он полагается на наставления при помощи силы дэ и не полагается на наказания. На наказания нельзя полагать­ся в том, чтобы устроить мир, как на темное начало нельзя по­лагаться в том, чтобы завершить год. Занимаясь правлением, полагаться на наказания, означает не следовать воле Неба. Поэтому прежние цари не соглашались этого делать.

Ныне скажу: упразднить казенные учреждения, ведающие наставлениями прежних царей, которые использовали при этом свою силу дэ, и осуществлять устроение простолюдинов, пола­гаясь только на чиновников, исполняющих законы,– разве в этом нет намерения полагаться на наказания? Кун-цзы ска­зал: «Казнить, не наставив,– это называют жестокостью"19. Когда правление, основанное на жестокости, применяется по от­ношению к низшим, тому, кто хочет, чтобы наставления при по­мощи силы дэ распространились на страну между четырех мо­рей, трудно этого достигнуть.

Я, Ваш слуга, тщательно исследовал смысл того, почему «Чунь цю» называют «одно» - (и) «началом» (юань) 20. Одно (и) это то, с чего начинается тьма вещей. Начало (юань) – это то, что в речи называется «корнем". Если «Чунь цю» назы­вают «одно» «началом», то это значит, что они показывают ве­ликое начало и хотят исправить корень. «Чунь цю» глубоко ис­следуют этот корень и, возвратившись к нему, начинают с тех, кто занимает высокое положение. Поэтому тот, кто является повелителем людей, исправляет свое сердце и таким образом исправляет государев двор; исправляет государев двор и таким образом исправляет всех чиновников; исправляет всех чиновни­ков и таким образом исправляет тьму простолюдинов; исправ­ляет тьму простолюдинов и таким образом исправляет жителей удельных владений по четырем сторонам. Когда жители удель­ных владений по четырем сторонам исправлены, то из пребы­вающих далеко и пребывающих близко не найдется таких, ко­торые осмелились бы не стать едиными (и) благодаря исправ­лению, н нет ненормальных, вредных «дыханий», которые нарушали бы среди них порядок. По этой причине темное и светлое начала оказываются приведены в гармонию; ветры и дожди бывают ко времени; все живые существа пребывают

136

 

в согласии, а тьма простолюдинов множится; пять хлебов созре­вают, а травы и деревья растут пышно. В пространстве между Небом и Землей все увлажняется и орошается [благодатью го­сударевой силы дэ] и становится чрезвычайно обильным и пре­красным; в стране между четырех морей люди слышат про обильную силу дэ государя, все приезжают и признают себя его подданными. Счастливые необычайные явления и благие знамения, которые можно вызвать, появляются все до одного без исключения, и тогда путь истинного царя оказывается завершен.

Кун-цзы сказал: «Птица фэн не прилетает, Река не изверга­ет чертежа, боюсь, что со мной кончено!» 21 Думая о себе, он скорбел, что ему по его внутренним качествам можно было бы вызвать эти необычайные явления, но сам он оказался [не на престоле, а] в низком положении и не смог их вызвать. Ныне, Ваше Величество, Ваш высокий сан – это сан Сына Неба, Ваше богатство охватывает все ценности страны между четырех мо­рей, Вы занимаете положение, в котором можете вызвать появ­ление этих знамений, держите в руках власть, с помощью кото­рой можно вызвать появление этих знамений, кроме того, обла­даете природными свойствами, которые в состоянии вызвать появление этих знамений. Ваши поступки возвышенны, и Ваши милости щедры, Ваш ум ясен, и Ваши намерения прекрасны, Вы с любовью оберегаете народ и любите ученых, можно на­звать Вас правителем, блюдущим справедливость. Однако Небо и Земля еще не откликнулись на это, а из прекрасных благих знамений не появилось ни одного. Почему? В общем, потому, что не положено начало наставлению и духовному преображе­нию народа и не исправлена тьма простолюдинов.

Ведь тьма простолюдинов преследует выгоду так, как бе­жит вниз вода: если не преградить этому путь наставлением и духовным преображением, словно плотиной или дамбой, то не в состоянии будешь остановить это. По этой причине, если начало наставлению и духовному преображению положено, а мошенничество и порок остановлены, это означает, что их пло­тины и дамбы в целости; если наставление и духовное преобра­жение отменены, а мошенничество и порок появляются одновре­менно и наказания, наносящие и не наносящие увечья, не в со­стоянии справиться с ними, это значит, что их плотины и дамбы разрушены. Цари древности понимали в этом. Вот почему, когда они, обратившись лицом к югу, устраивали Поднебесную, сре­ди них не было никого, кто бы не рассматривал наставление и духовное преображение как важнейшее дело, кто не завел бы училища высшей ступени, чтобы наставлять в столице, кто не учредил бы волостных и деревенских школ, чтобы духовно преображать в поселениях, кто не пропитывал бы народ чело­веколюбием, не воспитывал бы народ справедливостью, не огра­ничивал бы народ нормами поведения. Поэтому их наказания, наносящие и не наносящие увечья, были очень легки, но запре-

137

 

ты не нарушились; наставление и духовное преображение осу­ществлялись, и привычки и обычаи были прекрасны.

Когда совершенномудрые цари древности наследовали веку смуты, они стирали с лица земли его следы и полностью устра­няли их, вновь приводили в порядок наставление и духовное преображение и с почетом возвышали их. После того как в на­ставление и духовное преображение уже была внесена ясность, а привычки и обычаи уже были созданы, сыновья и внуки сле­довали им и проводили их в жизнь пятьсот или шестьсот лет, а те все еще не приходили в упадок. Когда же настали послед­ние времена дома Чжоу, его действия стали очень сильно про­тиворечить истинному пути и потому он утратил Поднебесную. Государь Цинь наследовал ему, только не смог исправить его ошибки, а затем еще более усугубил их. Он строго запретил изучение писаний, никто не мог прятать у себя [классические и другие] книги; он отверг нормы поведения и справедливость, и ему противно было даже слышать о них; в своем сердце он хотел полностью уничтожить путь прежних царей и наводил в государстве только такой порядок, который отличался свое­волием, небрежностью и упрощенностью. Поэтому через четыр­надцать лет после того, как он вступил на престол в качестве Сына Неба, его государство было разрушено и погибло. Со времен древности еще никогда не бывало такой династии, как Цинь, которая, смутой спасая от смуты, нанесла столь великий вред народу Поднебесной. Оставленный ею после себя яд и пе­решедшее от нее наследие не уничтожены еще и поныне; они сделали привычки скверными и обычаи дурными, людей лжи­выми и безнравственными, непокорными и задиристыми, склон­ными рвать отношения и давать отпор – разложение шло так же сильно, как в перезрелом плоде. Кун-цзы говорил: «По гни­лому дереву нельзя резать, стену из навоза нельзя оштука­турить"22.

Ныне скажу: династия Хань наследовала Цинь, и ее прав­ление подобно гнилому дереву и стене из навоза: даже если захочешь хорошо устроить его, ничего нельзя будет поделать. Когда издается закон, то рождается мошенничество, когда от­дается приказ, то возникает обман; это все равно что останав­ливать кипение, подливая горячую воду, или тушить пламя, подбрасывая охапку дров: и то и другое станет еще сильнее, а пользы не будет.

Я, недостойный, сравню это с лютнями. Когда лютни со­вершенно расстроены, нужно снять струны и заново натянуть их, тогда можно играть на них. Когда занимаешься правлением, а оно совершенно недейственно, нужно изменить и заново пре­образить его, тогда можно устроить его. Когда должны заново натянуть струны, но их не натянули, то даже превосходный му­зыкант не сможет хорошо настроить лютню; когда должны за­ново преобразить правление, но его не преобразили, то даже великий достойный не сможет хорошо устроить правление.

138

 

Поэтому, если династия Хань с тех пор, как она получила Поднебесную, и поныне не смогла устроить правление, хотя постоянно желала хорошо устроить его, – это из-за упущения, состоявшего в том, что она должна была преобразить правле­ние, но не преобразила его. У людей древности было речение: «Чем стоять над омутом и страстно желать наловить рыбы,, лучше воротиться домой да связать сеть». Ныне династия уже более семидесяти лет изволит стоять у руля правления и хочет устроить его; лучше воротиться домой да преобразить его зано­во. Когда преобразишь его заново, то можно будет хорошо его устроить; а когда хорошо устроишь его, то стихийные и тому подобные бедствия с каждым днем будут уходить от нас прочь, а счастье и благословения с каждым днем будут приходить к нам. В «Ши цзине» сказано [о государе]: «Он относится, как подобает, к народу и относится, как подобает, к людям, он по­лучил благословение от Неба»23. Кто, занимаясь правлением, относится, как подобает, к народу, несомненно, должен полу­чить благословение от Неба.

Как известно, человеколюбие, справедливость, нормы пове­дения, ум и честность – это путь пяти неизменных добродете­лей, то, в чем царь должен «совершенствоваться» и что должен «привести в порядок». Так как он «усовершенствовался» в пяти добродетелях и «привел их в порядок», то «получает благодать с Неба и наслаждается благословением духов», а «благодеяния, исходящие от его силы дэ, распространяются за пределами че­тырех сторон Поднебесной и простираются на все живое».

Сын Неба прочел его ответ и выделил его среди ответов других. Тогда он снова обратился к ним с вопросами, изложен­ными на связке бамбуковых дощечек:

 

[Второй декрет У-ди с вопросами к ученым]

«Государев декрет гласит: «Ведь, как Мы слыхали, во вре­мена юйского Шуня этот государь прогуливался по высоким галереям дворца; когда он бездействовал «в свободно ниспа­дающей одежде, сложа руки", то в Поднебесной было великое спокойствие. Вэнь-ван из дома Чжоу дошел до того, что весь день, пока солнце не склонится к западу, у него не было сво­бодного времени, даже чтобы поесть, а пространство между Не­бом, Землей и четырьмя странами света тоже было устроено. Да разве пути божественных властителей и царей не имеют од­ной и той же системы? Почему же тогда есть различие между праздностью одного и тяжким трудом другого?

Как известно, бережливые [правители – Шунь и государи династии Ся] – не изготовляли для себя даже таких [символи­ческих] украшений, как черные и желтые знамена24. Когда же воцарился дом Чжоу, его государи построили две смотровые

139

 

башни дворцовых ворот, стали ездить на жертвоприношения на «великой колеснице"; [при исполнении ритуальных песен и тан­цев они использовали] киноварно-красные щиты и секиры с неф­ритовыми топорищами, восемь рядов танцовщиков выстраива­лись во дворе [храма предков Сына Неба]; и тем не менее сла­гались хвалебные песни [во славу Чжоу]. Да разве у путей бо­жественных властителей и царей были разные стремления?

Кто говорит: «На прекрасном нефрите не вырезают узоров", кто говорит: «Кроме утонченной формы, нечем помочь силе дэ". Тут две разные точки зрения.

Государи династии Инь применяли пять наказаний, после расследования карая за преступления, ранили кожу [и мясо], наказывая дурных людей. Чэн-ван и Кан-ван не применяли на­казаний более сорока лет, но в Поднебесной не было наруше­ний, и тюрьмы были пусты. Государство Цинь применяло их; тех, кого предали смерти, было очень много, тех, кого подверг­ли наказанию через увечье, было столько, что они шли на рас­праву непрерывной чередой, не теряя друг друга из виду, и Поднебесная опустела. О горе! Увы!

Мы просыпаемся рано утром и встаем на рассвете, думаем об образцах прежних божественных властителей и царей25, по­стоянно размышляем, как оказаться достойными того, чтобы наследовать самое почетное положение и прославить великое наследие основателя династии. Путь к тому и другому состоит в том, чтобы усердствовать в основном занятии и использовать на службе достойных людей. Ныне Мы лично пашем священное поле Сына Неба, выступая как вождь земледельцев26, поощря­ем людей быть почтительными к родителям и уважать старших братьев, чтим обладающих силой дэ; Наших посланцев так мно­го, что их шапки и зонты их колесниц не пропадают друг у дру­га из виду на дорогах, они сочувственно осведомляются о тяго­тах усердных тружеников, помогают сиротам и бездетным. Мы исчерпываем все свои мысли и тратим все силы своего духа, но еще ни разу не обрели никого из способных на подвиги, свер­шения и обладающих прекрасной силой дэ. Ныне темное и свет­лое начала противодействуют друг другу, дурные «дыхания» наполняют [пространство между Небом и Землей], мало кто из живых существ становится взрослым, многочисленный простой люд «еще не завершил [перехода от смуты к порядку]"27, бес­корыстное и постыдное поведение-спутаны друг с другом, до­стойные и недостойные люди смешаны между собой и еще не по­лучили своих настоящих мест.

Поэтому Мы пригласили всех выдающихся ученых и надеем­ся на близкое осуществление Нашего намерения! Ныне, санов­ники, вас более ста человек, ожидающих высочайших приказа­ний. Кое-кто говорит о настоятельно необходимом в наш век, но еще не проник в его суть; он исследует, что соответствует его суждениям в глубокой древности, но оказывается, что они не совпадают с ней; он рассматривает, что соответствует его

140

 

суждениям в современности, но оказывается, что их трудно осуществить. Не является ли это следствием того, что он свя­зан путами [готовых формулировок]– «утонченной формы» – и не может поступать с ними как заблагорассудится, [свободно развивая свои мысли] ? Или же методы, которым люди следуют, различны, а средства, о которых они слыхали, неодинаковы?

Пусть каждый ответит, высказав все свои мысли, и запи­шет их на связке бамбуковых дощечек, не скрывает ничего из страха перед чиновниками, имеющими собственное веденье, сде­лает ясными свои стремления и планы, [совершенствует свои соображения], как разрезают и шлифуют кость или рог, и углу­бит их до предела в соответствии с Нашими намерениями».

 

[Второй ответ Дун Чжуншу]

Дун Чжуншу ответил:

«Я, Ваш слуга, слыхал, что, когда Яо получил повеление Неба, устроение Поднебесной обернулось для него заботой, а по­ложение Сына Неба так и не стало для него источником ра­дости. Поэтому он наказал и сослал мятежных сановников и со­средоточил усилия на поисках достойных людей и совершенных мудрецов. По этой причине он обрел Шуня, Юя, Хоу-цзи, Се28 и Гао Яо; множество совершенных мудрецов помогали его силе дэ, достойные и способные люди помогали ему выполнять офи­циальные обязанности. Наставление и духовное преображение осуществлялись очень широко, Поднебесная была в гармонии и согласии, тьма простолюдинов была удовлетворена осущест­влением человеколюбия и довольна выполнением долга, каждый получил то, что ему подобает, действия отвечали нормам благо­пристойности, «поступки соответствовали истинному пути"29. Поэтому Кун-цзы сказал: «Если возвысится истинный царь, то непременно через одно поколение возобладает правление, осно­ванное на человеколюбии"30. Вот о чем это сказано.

После того как Яо находился на престоле семьдесят лет, он отказался от престола и уступил его юйскому Шуню. Когда Яо умер, Поднебесная не примкнула к сыну Яо – Даньчжу, а примкнула к Шуню, и Шунь понял, что нельзя этого избежать; тогда он взошел на престол Сына Неба, сделал Юя своим пер­вым министром, воспользовался помощниками Яо и принял его наследие. По этой причине, «когда он бездействовал «в свобод­но ниспадающей одежде, сложа руки», то Поднебесная была устроена"31. Кун-цзы сказал: «Музыка «Шао» безупречно пре­красна и, кроме того, безупречно добра"32. Вот о чем это сказано.

Когда же воцарился иньский Чжоу, он пошел против воли Неба и жестоко истреблял живые существа, казнил смертью достойных и умных, злодействовал и разбойничал в отношении ста кланов. Бо-и и Тай-гун,– оба достойные люди того века,

141

 

жили, скрывшись от мира, и не согласились стать его сановни­ками. Люди же, которым следовало блюсти служебные обязан­ности, бежали на берега рек и морей. В Поднебесной воцари­лись беспорядок и смута, тьма простолюдинов была неспокой­на. Поэтому Поднебесная покинула правителя Инь и последо­вала за правителем Чжоу. Вэнь-ван следовал воле Неба и при­нес порядок живым существам, подражал достойным людям и совершенным мудрецам и использовал их на службе; по этой причине Хун Яо, Тай-дянь, Сань Ишэн33 и другие все тоже собрались при государевом дворе. Он с любовью оберегал и жа­ловал милостями массы простолюдинов, и Поднебесная прим­кнула к нему. Поэтому Тай-гун возвысился из отшельников, жи­вущих на берегу моря, и вступил в должность одного из трех высших министров34. В это время иньский Чжоу еще находился наверху, но деление на почтенных и низких пришло в беспоря­док, сто кланов бежали, рассеявшись во все стороны; оттого Вэнь-ван глубоко жалел их и хотел дать им спокойствие. По этой причине «весь день, пока солнце не склонится к западу, у него не было свободного времени, даже чтобы поесть». Когда Кун-цзы создал «Чунь цю», он выдвинул на первое место ис­правление царя (ван чжэн), к которому привязал тьму событий, и явил тут миру писание «царя без престола» 35. Из этого вид­но, что если «система у божественных властителей и царей одна и та же» и тем не менее «есть различие между празд­ностью одного и тяжким трудом другого», то это потому, что времена, которые они заставали, разнились между собой. Кун-цзы говорил: «Музыка «У» безупречно прекрасна, но не безу­пречно добра"36. Вот о чем это сказано.

Я, Ваш слуга, слыхал, что такие украшения, как черный и желтый цвета многокрасочных узоров, предусмотренных уста­новлениями и нормами, касающимися зданий дворцов, одежды и экипажей, суть то, с помощью чего показывают разницу меж­ду почтенными и низкими, проводят различие между занимаю­щими высокое и низкое положение и поощряют обладающих силой дэ. Поэтому, согласно, «Чунь цю», первоочередные уста­новления государя, получившего повеление Неба, суть измене­ние первого дня 1-го месяца года – календаря династии – и из­менение цвета одежды37, чем он'отвечает на повеление Неба. А если так, то установления наподобие тех, что касаются двор­цов и знамен, бывают такие, а не другие в подражание каким-то образцам. Поэтому Кун-цзы сказал: «Если кто расточителен, то непослушен; если кто бережлив, то ограничен»38. Бережли­вость не соответствует установлениям совершенномудрых людей, воплощающим золотую середину.

Я, Ваш слуга, слыхал, что «на прекрасном нефрите не выре­зают узоров», ибо по природным свойствам он блестящ и кра­сив без всякого гравирования. Это не отличается от случаи с жителем переулка Дасяндан, который, не учась, знал все сам собой39. А раз так, то, если обычный нефрит не покрывают

142

 

резьбой, он не образует разноцветных узоров; если благородный муж не учится, он не доводит до совершенства свою силу дэ.

Я, Ваш слуга, слыхал, что, когда совершенномудрые цари устраивали Поднебесную, они создавали у младших привычку учиться, в соответствии со способностями давали старшим пос­ты; с помощью рангов и жалованья развивали у них проявления силы дэ, с помощью наказаний, наносящих и не наносящих увечья, отпугивали их от дурных поступков. Поэтому народ был сведущ в нормах поведения и справедливости и стыдился заде­вать своего высшего. У-ван осуществил великий принцип, усми­рил злодеев и разбойников; а Чжоу-гун создал обряды и музы­ку для народа, чтобы придать ему утонченную форму. Когда же настала пора расцвета при Чэн-ване и Кан-ване, «тюрьмы были пусты» «более сорока лет»; это также следствие того, что людей пропитывали влиянием наставления и духовного преображения и распространяли среди них человеколюбие и справедливость, а не только результат того, что им «ранили кожу [и мясо]».

Когда же стали править государи Цинь, то они повели себя не так: подражали методом Шэнь Бухая и шанского Яна, осу­ществляли учение Хань Фэя, питали отвращение к пути божест­венных властителей и царей и ввели в обычай алчность жадных волков, не обладали мирной цивилизующей силой дэ, чтобы наставлять и поучать низших; они требовали [соответствия] на­званию, но не вникали в реальность, делавший добро не обяза­тельно избегал наказания, творивший зло не обязательно под­вергался наказанию. По этой причине все чиновники приукра­шивали пустые слова и бессодержательные выражения и не об­ращали внимания на реальности; внешне они следовали нормам поведения тех, кто служит государю, а внутренне имели наме­рение изменить высшему, выдумывали небылицы и приукраши­вали обман, стремились к выгоде без всякого стыда.

Кроме того, государи Цинь любили использовать на службе жестоких чиновников, при сборе налогов не знали меры, исто­щили средства народа; сто кланов рассеялись во все стороны и бежали, они не имели возможности посвятить себя таким за­нятиям, как земледелие и ткачество. Одновременно возникли шайки грабителей; по этой причине «подвергавшихся наказанию через увечье было очень много, предававшихся смерти было столько, что они шли на казнь непрерывной чредой, не теряя друг друга из виду", а преступления не прекращались, так как обычаи и духовное преображение сделали такими людей. По­этому Кун-цзы сказал: «Если руководить им при помощи прав­ления посредством законов, придавать ему единообразие с по­мощью наказаний, народ станет избегать преступлений, но у него не будет чувства стыда"40. Вот о чем это сказано.

Ныне Вы, Ваше Величество, владеете всей Поднебесной, в стране между морями нет таких, которые бы не явились с вы­ражением покорности, ведя один другого; Вы обозреваете кру-

143

 

гом и все слышите, развиваете до предела умы толпы подчинен­ных Вам людей, доводите до совершенства прекрасные задатки в Поднебесной. Ваша совершенная сила дэ струит свет, и ее благодеяния распространяются за пределами четырех сторон Поднебесной; даже такие государства с иными обычаями, нахо­дящиеся за 10 000 ли, как Елан и Канцзюй41, радуются Вашей силе дэ и примыкают к Вашей справедливости. Это то, что вы­звано «великим спокойствием". И если тем не менее Ваши ми­лости не распространились на сто кланов, пожалуй, так случи­лось потому, что это еще не удостоилось царского внимания. Цзэн-цзы сказал: «Если кто сообразуется с тем, что слышал, – он возвышен и мудр; если кто осуществляет то, что познал, – он широк и велик. Возвышенность и мудрость, широта и величие не зависят ни от чего другого, кроме одного: удостаивают ли это вниманием – и только"42. Желательно, чтобы Вы, Ваше Ве­личество, воспользовавшись тем, что слышали, применяли это; если Вы утвердите в себе искренность и станете осуществлять ее изо всех сил, то чем будете отличаться от «трех царей"?

Ваше Величество, Вы «лично пашете священное поле Сына Неба, выступая как вождь земледельцев", «просыпаетесь рано утром и встаете на рассвете", чувствуете заботу о тьме просто­людинов и усердно трудитесь для них, думаете об ушедшей в прошлое древности и сосредоточили усилия на поисках достой­ных людей. Это тоже приложение ума, достойное Яо и Шуня. И если тем не менее Вы «еще не обрели никого [из достой­ных] ", это потому, что ученые не поощряются повседневно. Ведь желание искать достойных людей, повседневно не растя ученых, – все равно что желание искать разноцветные узоры на нефрите, предварительно не вырезав их на нем. Поэтому из важнейшего, что есть во взращивании ученых, нет ничего важ­нее, чем училище высшей степени. Училище высшей ступени – место, откуда выходят достойные ученые, корень и источник наставления и духовного преображения. Если ныне при много­численности жителей одного округа или одного удельного госу­дарства ответы [рекомендованных им ученых] не соответствуют [смыслу классических] писаний43, это значит, что путь истин­ного царя там и сям прервался. Для меня, Вашего слуги, жела­тельно, чтобы Ваше Величество создали училище высшей сту­пени, поставили на [должности] мудрых наставников, чтобы растить ученых Поднебесной, часто устраивали испытания – эк­замены, дабы развить до предела их способности; тогда можно будет обрести незаурядных и выдающихся людей.

Нынешние правители округов и начальники уездов суть на­ставники и вожди народа; те, кого используют на службе, почти­тельно принимают [милости от государя], которые должны быть разлиты повсюду, и распространяют исходящее от него преоб­ражающее влияние. Поэтому если наставники и вожди не яв­ляются достойными, то сила дэ правителя не распространяется, его милости и благодеяния не разливаются. Поскольку нынеш-

144

 

ние чиновники не наставляют и не поучают низших, они иногда не выполняют и не применяют законов правителя, чинят наси­лия и жестокости по отношению к ста кланам, заключают тор­говые сделки с мошенниками; люди в бедности и крайности, одинокие и слабые ропщут на свои страдания, теряют место в жизни, что в высшей степени не соответствует намерением Вашего Величества. По этой причине темное и светлое начала (инь и ян) противодействуют друг другу, дурные «дыхания» на­полняют [пространство между Небом и Землей], мало кто из живых существ становится взрослым, многочисленный простой люд «еще не завершил [перехода от смуты к порядку]", а все оттого, что старшие чиновники неразумны и довели до этого. Ведь старшие чиновники по большей части вышли из чинов дворцовой охраны чжун лан и лан чжун: сыновья и младшие братья чиновников, которые получают годичный оклад в 2000 ши зерна, отбираются для должностей чинов дворцовой охраны лан и мелких или подчиненных чиновников центральной и провин­циальной бюрократии ли; кроме того, они опираются на богат­ство и имущество и не обязательно являются достойными людь­ми 44. К тому же то, что в древности назвали «заслугой», разли­чали по тому, соответствует ли назначенный на должность ее служебным обязанностям: это не то, что называют «выслугой лет". Поэтому, даже когда люди малых способностей служили долго, дни за днями, они не расставались с маленькими должно­стями; даже когда люди больших способностей служили еще недолго, это не препятствовало им стать помощниками государя. По этой причине чиновники, имевшие собственное веденье, исто­щали все свои силы и до предела исчерпывали ум, только и ста­рались привести в порядок свои служебные дела и этим доби­вались заслуг. Ныне же все обстоит не так: служат долго, дни за днями, и за это получают высокое положение, служат в те­чение продолжительного времени и за это повышаются в долж­ности. По этой причине «бескорыстное и постыдное поведение перепутаны друг с другом, достойные и недостойные люди сме­шаны между собой и еще не получили своих настоящих мест". По глупому мнению Вашего слуги, пусть каждый из князей (ле хоу), правителей округов и чиновников, получающих годич­ный оклад в 2000 ши зерна, отбирает самых достойных из под­чиненных ему чиновников и народа и ежегодно представляет всякий раз двух человек, чтобы нести ночную охрану дворца. К тому же из этого можно будет видеть способности крупных сановников; если те, которые были представлены, достойные люди, то рекомендовавший их получит награду, а если те, ко­торые были представлены, недостойные люди, то рекомендовав­ший их подвергнется наказанию. Ведь если поступать таким об­разом, то все князья (хоу) и чиновники, получающие годичный оклад в 2000 ши зерна, будут до предела напрягать свои мысли в поисках достойных, а ученым Поднебесной можно будет дать должности, используя их на службе. Если повсюду обрести до-

145

 

стойных людей Поднебесной, то легко будет добиться расцвета «трех царей» и сравняться со славой Яо и Шуня. Не считайте заслугой дни и месяцы, проведенные на службе, полагайте выс­шим метод испытания на деле, насколько люди достойны и спо­собны; если давать должность, измерив талант, и определять пост, обследовав силу дэ, то «бескорыстное и постыдное поведе­ние» пойдут по разным дорогам, а «достойные и недостойные люди» будут находиться в разных местах.

Ваше Величество, Вы удостоили меня милости, снисходи­тельно отнеслись к вине Вашего слуги, велели мне «не быть связанным и ограниченным [готовыми формулировками] – «утонченной формой», – дали возможность «совершенствовать свои соображения, как разрезают и шлифуют рог или кость, и углубить их до предела», и я, Ваш слуга, не посмел не вы­сказать полностью свое глупое мнение».

 

[Третий декрет У-ди с вопросами к ученым]

Тогда Сын Неба снова обратился к ним с вопросами, изло­женными на связке бамбуковых дощечек:

«Государев декрет гласит:

Ведь, как Мы слыхали, «кто хорошо умеет говорить о Небе, непременно располагает свидетельствами своих слов в делах людей; кто хорошо умеет говорить о древности, непременно имеет доказательства своих слов в современности"45. Поэтому Мы изволили спросить вас об ответах Неба и людей [на взаим­ные возбуждения]. Думая об отдаленных от нас временах, Мы хвалим танского Яо и юйского Шуня, размышляя о более близ­ких к Нам временах, боимся злодеев Цзе и Чжоу; созерцая путь постепенного впадения в ничтожество и постепенной гибе­ли, постепенного приобретения известности и постепенного рас­цвета, Мы очищаем свое сердце, чтобы исправить свои ошибки.

Ныне скажем: сановники, вы понимаете в том, при помощи чего темное и светлое начала создают и изменяют вещи, иску­шены в наследии, оставшемся от прежних совершенных мудре­цов. Однако ваша утонченная форма – ваши сочинения – еще не доведена до полного совершенства; уж не заблуждаетесь ли вы относительно того, что настоятельно необходимо в наш век? Ваша система '[взглядов] не закончена, ведущие принципы еще не завершены; может быть, так кажется потому, что Мы непо­нятливы? Или, слушая вас, сбились с толку?

[С одной стороны], ведь то, из чего как из начала исходили наставления «трех царей", было неодинаково, и все они имели упущения; [с другой стороны], некоторые говорят: «Что не ме­няется в течение долгого времени – это путь". Разве эти мысли различны?

Теперь, сановники, вы уже написали о высшем, что есть

146

 

в Великом пути, изложили по порядку начала устроения и сму­ты. Исчерпайте это до конца, углубите это до предела, дайте этому созреть и снова повторите это! Не сказано ли в «Ши цзине»: «Ах, благородные мужи, вы не должны постоянно отды­хать, наслаждаясь покоем... Духи услышат о вас и помогут вам получить великое счастье»46? Мы лично станем читать это, а вы, сановники, постарайтесь ясно это выразить».

 

[Третий ответ Дун Чжуншу]

Дун Чжуншу снова ответил:

«Я, Ваш слуга, слыхал, что в «Лунь юе» сказано: «Пожалуй, только совершенномудрый человек обладает [знаниями] во всей полноте, от начала и до конца!"47 Ныне Ваше Величество, осчастливив, удостоили милости и внимательно выслушали Ва­шего слугу, который всего лишь получил и изучал [то, что пе­редали ему учителя]; Вы снова издали мудрые вопросы к экза­менующимся, изложенные на связке бамбуковых дощечек, чтобы тщательно вникли в их смысл, до конца исследовали силу дэ совершенномудрого; это все – не то, на что Ваш глупый слуга в состоянии составить подробный ответ. То, что в ответах, по­данных прежде, «система [взглядов] не закончена, ведущие принципы не завершены", четко не разобраться в предложени­ях, ясно не понять стремлений, – это вина поверхностности и ограниченности Вашего слуги.

В вопросах к экзаменующимся, изложенных на связке бам­буковых дощечек, сказано: «Кто хорошо умеет говорить о Небе, непременно располагает свидетельствами своих слов в делах людей; кто хорошо умеет говорить о древности, непременно име­ет доказательства своих слов в современности".

Я, Ваш слуга, слыхал, что Небо – предок всех существ. Поэтому оно все покрывает, охватывает и вмещает и не выделя­ет никого из этих существ, создало солнце и луну, ветер и дождь, чтобы привести их в гармонию, упорядочило темное и светлое начала, холод и жару, чтобы довести их до зрелости. Поэтому совершенномудрый человек устанавливает свой путь, подражая Небу: он тоже все любит и не имеет личных при­страстий, оказывает милости, исходящие от его силы да, и рас­пространяет человеколюбие, чтобы проявлять великодушие по отношению к людям, учреждает справедливость и устанавлива­ет нормы поведения, чтобы руководить людьми.

Весна – то, с помощью чего Небо рождает; человеколюбие – то, с помощью чего государь проявляет любовь. Лето – то, с помощью чего Небо взращивает; сила дэ – то, с помощью чего государь растит. Иней – то, с помощью чего Небо убивает; на­казания – то, с помощью чего государь карает.

Исходя из этого, скажем, что наличие свидетельств о взаи­мосвязи Неба и людей – это путь и древности и современности.

147

 

Когда Кун-цзы создавал «Чунь цю», то, [видя происходящее] вверху, он оценивал что-то в пути Неба, а [глядя на совершаю­щееся] внизу, он основывал это и на чувствах людей; он проверял это в древности и рассматривал это в современности. Поэтому, кого порицают «Чунь цю», на того обрушились стихий­ные и тому подобные бедствия, кого ненавидят «Чунь цю», того постигли удивительные и необычайные явления. В «Чунь цю» записаны ошибки главы государства и правящего дома в соче­тании с такими переменами к худшему, как стихийные бедствия и необычайные явления. Как видно отсюда, самое прекрасное и самое дурное из того, что делают люди, находится в связи с Небом и Землей и, взаимодействуя, [поступки и космос] от­вечают друг другу. Это тоже особая отправная точка для рас­суждений о Небе.

В древности назначали достойных людей на должности чи­новников, ведавших наставлением и поучением; они сосредото­чивали усилия на том, чтобы при помощи силы дэ и добра ду­ховно преображать народ, а после того, как народ уже духовно преобразился, в Поднебесной никогда не быва­ло судебной тяжбы даже у одного-единственного человека. В нынешний век эти должности упразднены и на них не назна­чают достойных людей, нет средств духовно преображать народ; оттого народ пренебрегает выполнением долга и идет на смерть ради богатства и прибыли; по этой причине люди нарушают за­коны, а преступления многочисленны, судебные тяжбы за один год насчитываются десятками тысяч и тысячами. Из этого вид­но, что нельзя не использовать образцы древности. Поэтому если кто изменяет устои древности, то «Чунь цю» порицают его.

Приказ Неба называют «повелением»; «повеление» может быть исполнено только совершенномудрым человеком. Природ­ную сущность в необработанном состоянии называют «приро­дой". «Природа» может быть завершена только наставлением и духовным преображением. Желания человека называют «чув­ствами». «Чувства» могут быть умерены только нормами и уста­новлениями. По этой причине истинный царь, [обратив взоры] вверх, со вниманием относится к приятию намерения Неба, что­бы послушно последовать его повелению; [обратив взоры] вниз, сосредоточивает усилия на внесении ясности в наставле­ние и духовное преображение простолюдинов, чтобы завершить их природу; устанавливает подходящие к условиям законы и нормы, вносит иерархические различия в последовательность высших и низших, чтобы сдерживать их желания. Если он хо­рошо делает эти три дела, то важнейшая основа будет по­ложена.

Человек получает повеление от Неба; [при этом] он, не­сомненно, отличается от всех прочих живых существ, намного превосходя их. В доме у него есть отношения родственной бли­зости между отцом и сыном, старшим и младшим братьями, вне дома у него есть отношения долга между государем и поддан-

148

 

ным, высшим и низшим; когда он встречается с другими при стечении людей, то у него есть порядок должного отношения ко всем – от стареющих, шестидесятилетних, до старцев семи­десяти лет, а также к старшим и младшим; у него есть ясная утонченная форма, чтобы вступать в отношения с другими; у него есть доставляющая радость доброта, чтобы любить дру­гих; вот чем ценен человек. Выращивают пять хлебов, чтобы накормить его, тутовое дерево и коноплю, чтобы одеть его, шесть пород домашнего скота, чтобы напитать его. Он «накла­дывает ярмо на быков и запрягает в повозку лошадей"48, ловит барса в западню и тигра – в клетку; это значит, что он полу­чил от Неба чудесную силу и более ценен, чем прочие существа. Поэтому Кун-цзы сказал: «Из рожденных Небом и Землей че­ловек является самым ценным"49. Кто вник в свою природу, дарованную Небом, знает, что сам более ценен, чем прочие су­щества; если знает, что сам более ценен, чем прочие существа, тогда знает человеколюбие и справедливость; если знает чело­веколюбие и справедливость, тогда считает важными правила обрядов; если считает важными правила обрядов, тогда удо­влетворен тем, что придерживается добра; если удовлетворен тем, что придерживается добра, тогда радуется тому, что сле­дует принципам мира; если следует принципам мира, тогда его зовут «благородным мужем". Поэтому Кун-цзы сказал: «Кто не понимает повеления Неба, тому невозможно быть благород­ным мужем» 50. Вот о чем это сказано.

В вопросах к экзаменующимся, изложенных на связке бам­буковых дощечек, сказано: «В отдаленные от Нас времена Мы хвалим танского Яо и юйского Шуня, в более близкие к Нам времена боимся злодеев Цзе и Чжоу; созерцая путь постепен­ного впадения в ничтожество и постепенной гибели, постепенно­го приобретения известности и постепенного расцвета, Мы очи­щаем свое сердце, чтобы исправить свои ошибки".

Я, Ваш слуга, слыхал, что множество образуется путем умножения малых количеств, великое достигается путем накоп­ления малого. Все без исключения совершенномудрые люди из безвестности достигли известности, из ничтожества достигли знатности. По этой причине Яо поднялся из удельных правите­лей, Шунь возвысился из местности глубоко в горах51. Оба ста­ли знатными не за один день, а, видимо, достигли этого посте­пенно. Когда слова произнесены тобой самим, им уже нельзя закрыть путь; когда поступки явлены тобой самим, их уже нель­зя скрыть. Слова и поступки суть важнейшее в устроении, то, чем благородный муж трогает Небо и Землю. Поэтому, кто до конца осуществляет накопление малого, тот будет великим; кто осмотрителен, занимая ничтожное положение, тот станет знат­ным. В «Ши цзине» сказано: «Ах, этот Вэнь-ван! Он был осто­рожен и почтителен"52. Поэтому Яо с осторожностью изо дня в день осуществлял свой путь, а Шунь с опаской изо дня в день выражал всю свою почтительность к родителям. Когда накапли-

149

 

вались хорошие поступки, то имя делалось славным; когда ста­новилась известной сила дэ, то личность оказывалась в почете. Это был их «путь постепенного приобретения известности и по­степенного расцвета".

Накопление хороших поступков личностью происходит по­добно тому, как рост увеличивается изо дня в день, а человек не знает об этом. Накопление дурных поступков личностью про­исходит подобно тому, как огонь в светильнике поглощает жир, а человек не видит этого. Кто в состоянии понять это, кроме тех, которые вникли в свои чувства и природу, разобрались в распространенных упадочных обычаях? Вот почему «танский Яо и юйский Шунь» приобрели хорошую репутацию, а «злодеи Цзе и Чжоу» заслужили то, чтобы их «боялись» и страшились.

Ведь добро следует за добром и зло – за злом, как [очерта­ния] тени соответствуют [очертаниям] тела и эхо откликается на голос. Поэтому, когда злодеи Цзе и Чжоу были грубы и презрительны, то клеветники и смутьяны одновременно выдви­нулись вперед, а достойные и умные люди спрятались и скры­лись; с каждым днем зло становилось все более явным, с каж­дым днем государство все более впадало в смуту, а эти госуда­ри спокойно считали себя подобными солнцу на Небе; в конце концов их правления, постепенно склоняясь к упадку, оказались очень сильно расстроены. Да ведь те, что были жестоки, супротивны и не человеколюбивы, погибли не за один день, а тоже достигли этого постепенно. Поэтому, хотя злодеи Цзе и Чжоу не шли по истинному пути, однако они еще более десяти лет обладали государством. Это был их «путь постепенного впаде­ния в ничтожество и постепенной гибели".

В вопросах к экзаменующимся, изложенных на связке бам­буковых дощечек, сказано: «[С одной стороны], то, из чего, как из начала, исходили наставления «трех царей", было неоди­наково, и все они имели упущения; [с другой стороны], неко­торые говорят: «Что не меняется в течение долгого времени – это путь". Разве эти мысли различны?"

Я, Ваш слуга, слыхал: то, чему люди радуются, не впадая в смуту, и что они осуществляют вновь и вновь, не пресыщаясь, называют «путем". Путь не будет иметь изъяна и через десять тысяч поколений; изъян – это потеря пути. В путях «трех царей» непременно были односторонние и непримиримые друг с другом места, поэтому в правлении имелись неясности и оно бывало недейственным. Эти цари выдвигали в своих путях односторон­ние принципы только для того, чтобы устранить изъяны, [раз­вившиеся при] их [предшественниках],– и все. Если «то, из чего как из начала исходили пути «трех царей", было неодина­ково", это не значит, что они шли наперекор друг другу; они намеревались этим избавить страну от ошибок и спасти от упад­ка, ибо таковы были перемены [во временах], с которыми они сталкивались. Поэтому Кун-цзы сказал: «Пожалуй, Шунь – вот кто достиг устроения посредством недеяния!"53. Он только из-

150

 

менил календарь – первый день первого месяца года – и пере­менил цвет одежды, чтобы послушно последовать повелению Неба, – и все. В остальном он полностью следовал пути Яо. За­чем же ему было менять поведение? Поэтому поведение истин­ного царя по названию есть изменение установлений, но по ре­альной сути не есть изменение пути.

Однако династия Ся высоко ставила искренность, династия Инь подняла горе почтительность, династия Чжоу вознесла утон­ченную форму, ибо они должны были использовать эти принци­пы для избавления [от изъянов], унаследованных [от предше­ственников]. Кун-цзы сказал: «Династия Инь сообразовалась с нормами поведения династии Ся, и можно знать, что она от­бросила и что добавила. Династия Чжоу сообразовалась с нор­мами поведения династии Инь, и можно знать, что она отринула и что присовокупила. Если кто будет преемствовать династии Чжоу, то можно заранее знать, [каковы будут его нормы пове­дения], пусть это случится даже через сто поколений"54. Это значит, что все цари используют эти три принципа. Династия Ся сообразовалась с нормами поведения юйского Шуня; и если Кун-цзы не сказал только о том, что она отбросила и добавила, это потому, что их путь был один и тот же, а то, что они стави­ли высоко, совпадало. Великий источник пути течет с Неба; Небо не меняется, и путь тоже не меняется. Поэтому Юй преемствовал Шуню, Шунь преемствовал Яо, три совершенных муд­реца получали наследие друг от друга и придерживались одно­го пути; они не осуществляли правления, имевшего целью изба­виться от изъянов, [унаследованных от предшественников]. Поэтому [Кун-цзы] не сказал о том, что они отбросили и что добавили из норм поведения. Из этого видно, что у наследую­щего веку устроения путь такой же, что и у его предшественни­ков; у наследующего веку смуты путь меняется. Ныне скажу, династия Хань наследовала страну после великой смуты, в та­ком случае должно уменьшить утонченную форму династии Чжоу и предельно использовать искренность династии Ся.

Ваше Величество, Вы обладаете сияющей силой дэ и пре­красным путем, жалеете о легкомыслии и разложении зауряд­ных и вульгарных людей, скорбите, что еще не явлен путь истинного царя. Поэтому Вы [велели] рекомендовать достой­ных и хороших, прямых и честных ученых, обсуждаете [их от­веты] и устраиваете им испытания-экзамены, хотите возбудить свою прекрасную силу дэ, которой свойственны человеколюбие и справедливость, сделать ясными законы и установления бо­жественных властителей и царей, установить путь «великого спокойствия". Я, Ваш слуга, глупый и недостойный человек, пе­редаю, что слыхал, декламирую по памяти, что учил, говорю слова моего наставника и едва в состоянии чего-нибудь не упустить. Что касается обсуждения приобретений и потерь в делах правления, исследования, где в Поднебесной обилие и где нехватка, это входит в служебные обязанности крупных

151

 

сановников и помощников государя, в обязанности трех высших министров и девяти министров55; это не то, с чем Ваш слуга Чжуншу в состоянии справиться.

Однако я, Ваш недостойный слуга, диву даюсь. Ведь Подне­бесная древности – это также Поднебесная современности, Под­небесная современности – это также Поднебесная древности, это та же самая Поднебесная. В древности в ней было великое устроение. Высший и низшие пребывали в гармонии и согла­сии, привычки и обычаи были прекрасны и великолепны; [госу­дарь] не приказывал, а люди выполняли, что было нужно, не за­прещал, а преступления были остановлены; среди чиновников не было мошенников и порочных, среди народа не было граби­телей и разбойников, тюрьмы были пусты, сила дэ государя увлажняла благодатью травы и деревья, его орошающие всё благодеяния распространялись на варваров у четырех морей; дивные птицы фэн и хуан прилетали и садились стаями на де­ревья, чудесные единороги цилинь56 приходили и прогулива­лись вблизи столицы.

Если мерить современность мерилом древности, почему же одна так далеко уступает другой? Где пошли против [порядка в мире], что докатились до такого упадка? Или что-то упусти­ли в пути древности? Или в чем-то нарушили принципы Неба? Попробуем проследить это в древности, возвести это к Небу; пожалуй, тогда можно будет увидеть, [в чем дело]!

Ведь Небо дает что-то из своих даров разным существам, только по-разному: если дает им [верхние] зубы – клыки, то лишает их рогов; если придает им крылья, то снабжает их все­го двумя ногами. Это значит: кто получил великое, не имеет возможности взять малое. В древности те, кому давалось жа­лованье, не кормились физическим трудом и не усердствовали57 во второстепенном занятии. Это тоже [осуществление правила] «кто получил великое, не имеет возможности взять малое", ко­торое совпадает с намерением Неба. Ведь, если кто уже получил великое, но, кроме того, берет малое, Небо не в состоянии обес­печить его; что же говорить о людях? Вот почему простолюдины ропщут многоголосой толпой, страдая от нехватки. Если кто сам в милости и находится на высоком посту, а семье его тепло и она кормится обильным жалованьем и такой человек восполь­зуется средствами и силой богатства и высокого положения, чтобы соперничать из-за выгоды с простолюдинами, стоящими ниже его, то как смогут простолюдины с ним сравниться? По этой причине он умножает число своих рабов и рабынь, умно­жает стада своих быков и овец, расширяет свои поля и жили­ща, увеличивает свое имущество и достояние, накапливает у себя запасы и сбережения, стремится к этому изо всех сил, не переставая, притесняет и угнетает этим простолюдинов, а простолюдины ежедневно обираются, ежемесячно обдираются и постепенно становятся из-за этого очень бедны. Богатые рас­точительствуют и мотают, имеют излишки и избытки, бедные

152

 

пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют. Если они пребывают в крайности и острой нужде, печалятся и горюют, а высший не избавляет их от этого, то простолюдины более не радуются жизни. Если простолюдины более не радуют­ся жизни, да еще не стараются избежать смерти, как же могут они избежать преступлений? Вот почему наказания, наносящие и не наносящие увечья, многочисленны, но, несмотря на это, невозможно справиться с мошенничеством и пороком. Поэтому, если семьи, получающие жалованье, кормятся только одним жалованьем – и все, не соперничают с простолюдинами в об­ласти их занятия, тогда можно будет уравнять прибыли и мож­но будет добиться того, чтобы у простого народа семьи были удовлетворены. Это принцип Горнего Неба, а также путь глу­бокой древности, то, чему должен подражать Сын Неба, пре­творяя это в установления, то, чему должен следовать сановник, претворяя это в действия.

Когда Гунъи-цзы58 был первым министром князя Лу, он при­шел к себе домой и увидел, что жена ткет шелк, разгневался и выгнал свою жену; во время трапезы в доме стали есть маль­ву, а он рассердился и повыдергал в саду эту мальву. И сказал: «Я уже кормлюсь жалованьем, пристало ли мне сверх того от­нимать прибыль у садовника и мастерицы?» Все достойные люди и благородные мужи древности, которые находились на постах, поступали таким образом. По этой причине нижестоящие высо­ко ставили их поступки и следовали их наставлениям, просто­людины духовно преображались под влиянием их бескорыстия и не вели себя алчно и низко.

Когда дом Чжоу пришел в упадок, его министры и сановни­ки сделались медлительны при исполнении долга и скоры в по­гоне за выгодой; у них не стало духа уступчивости и бывали тяжбы из-за полей. Поэтому стихотворец с ненавистью язвил их: «Высоко поднялась эта южная гора, скалы на ней громоз­дятся грудами; высоко вознесся наставник Инь, весь народ смотрит на тебя снизу вверх!"59 Если ты любишь справедли­вость, то народ повернется лицом к человеколюбию, а обычаи станут хорошими; если ты любишь выгоду, то народ пристра­стится к порокам, а обычаи испортятся.

Из этого видно, что сановники Сына Неба суть те, на кого народ Поднебесной смотрит как на образец, на кого жители отдаленных краев взирают с надеждой, с четырех сторон устре­мив взгляды во внутреннюю область мира; пребывающие близ­ко, наблюдая за ними, копируют их; пребывающие далеко, изда­ли глядя на них, подражают им. Разве можно, находясь на офи­циальном посту достойного человека, совершать поступки простолюдина? Ведь нетерпеливо стремиться к богатству и вы­годе, постоянно опасаться нужды и нехватки – это мысли прос­толюдина; нетерпеливо стремиться к человеколюбию и справед­ливости, постоянно опасаться, что не сможешь духовно преоб­разить народ, – это мысли сановника. В «И цзине» сказано:

153

 

«Если кто несет груз на спине и тем не менее едет в колеснице, это вызовет приход грабителей"60. Ездить в колеснице соответ­ствует посту благородного мужа; нести груз на спине или на плечах – это дело маленького человека. Это значит, что, если кто находится на официальном посту благородного мужа, но совершает поступки простолюдина, за это к нему непременно придут напасть и беда; если же кто находится на официальном посту благородного мужа и его дела соответствуют поступкам благородного мужа, то ему невозможно будет действовать ина­че, чем Гунъи Сю, когда тот был первым министром князя Лу. «Чунь цю» «придают великое значение [принципу] приве­дения к единству и объединения», это постоянное и неизменное правило Неба и Земли, общий принцип древности и современ­ности. Ныне наставники следуют по разным путям, все школы предлагают разные методы, их стремления и намерения неоди­наковы. По этой причине у высшего нет возможности придер­живаться [принципа] приведения к единству и объединения; законы и установления неоднократно изменялись, а низшие не знают, что соблюдать. По глупому мнению Вашего слуги, всему, что не входит в рубрики шести классических книг и в ме­тоды Кун-цзы, следует преградить путь и не давать возможности выдвинуться вперед наравне [с конфуцианским учением]; когда неверные, превратные учения окажутся уничтожены до конца, тогда можно будет придать единство ведущим принципам и сделать ясными законы и нормы, а народ будет знать, чему следовать».