Фэн Ю-Лань Краткая история китайской философии. -М: Евразия, 1998. -374 с.

ГЛАВА XIV

ХАНЬ ФЭЙ-ЦЗЫ И ШКОЛА ЛЕГИСТОВ

Феодальное общество Ранней Чжоу управлялось двумя принципа­ми - «ли» (ритуалы, церемонии, правила поведения, обычаи) и «син» (наказания). Причем «ли» формировался неписаный кодекс чести арис­тократов, «цзюнь-цзы» (буквально – сын принца, князя или знатного человека), «син» же применялись к людям низкого происхождения, называемым «шу жэнь» (простые люди) или «сяо жэнь» (маленькие люди). В этом заключается смысл фразы из «Ли цзи»: «Ли не опуска­ются до простых людей, син не поднимаются до министров» (гл. 10).

Социальная опора легистов

Структура китайского феодального общества была срав­нительно проста. Царей-ванов, принцев и князей связы­вали узы крови или брака. Теоретически правители каж­дого государства должны были подчиняться вану, а князья в самих государствах – правителю. Но в действитель­ности знать, унаследовавшая права от предков, стала с течением времени считать свои права независимыми от их теоретической верности вышестоящим. Так, многие го­сударства, формально признававшие власть чжоуских ванов, стали фактически независимыми, а в каждом из этих государств существовали, в свою очередь, полунеза­висимые «дома» низшей знати. Эти многочисленные вас­салы, будучи родственниками, поддерживали социальные и дипломатические контакты и порой даже занимались коммерцией в соответствии с неписаным кодексом «джен­тльменских соглашений». То есть их поведение строилось на ли.

Находившиеся на вершине пирамиды ваны и князья напрямую не общались с простым народом. Они оставляли это на долю мелких князей, управлявших людьми в своих уделах. Чаще всего эти уделы были небольшими, а их население – незначительным. Поэтому знать могла в зна­чительной степени управлять так, как считала нужным.

179

Чтобы держать подданных в покорности, применялись наказания. В древнекитайском феодальном обществе все взаимоотношения – высокого и низкого уровня – осу­ществлялись на основе личного влияния и личных кон­тактов.

Распад этой системы в последние столетия Чжоу привел к далеко идущим социальным и политическим преобра­зованиям. Социальные различия между классом аристок­ратов, с одной стороны, и простыми людьми, с другой, уже не были столь абсолютно очерчены. Мы видим, что уже во времена Конфуция некоторые аристократы теряли земли и титулы, а выходцы из простого сословия благодаря таланту или удаче порой добивались значительного вли­яния. Прежняя статичность социальных устоев ломалась. Со временем территории больших государств увеличились еще благодаря агрессиям и захвату земель. Для ведения войны и подготовки к ней эти государства нуждались в сильном управлении, то есть управлении с высокой кон­центрацией власти. Как следствие, структура и функции управления стали более сложными, чем раньше.

Новая ситуация принесла и новые проблемы. Таковы были условия, с которыми сталкивались все правители государств в то время, и все школы, начиная с Конфуция, пытались разрешить эти проблемы. Однако многие из предлагаемых решений не отличались достаточной реа­листичностью, чтобы их можно было осуществить на прак­тике. Правители нуждались не в идеалистических про­граммах несения добра людям, но в реалистических ме­тодах разрешения новых трудностей, с которыми сталки­валось управление.

Были те, кто четко представлял себе реальную прак­тическую политику. Правители искали совета этих людей, если их предложения оказывались эффективными, они часто становились доверенными лицами правителей, а порой и главными министрами. Таких советников называли фан шу чжи ши, или «люди метода».

Их называли так потому, что они разрабатывали методы управления большими территориями, методы, которые позволяли правителю сосредоточить в своих руках боль­шую власть и которые были понятным всем и каждому. Успешно используя их методы, человек даже среднего ума мог управлять, и управлять успешно. Некоторые

180

«люди метода» шли дальше и давали своей технике управ­ления рациональное и техническое обоснование. Именно они и составили основные идеи легистской школы

Неправильно связывать легистскую школу с юриспру­денцией. Говоря современным языком, она учила теории и методам организации и руководства. Желающий орга­низовать людей и быть их лидером найдет теорию и практику легистов по-прежнему поучительной и полезной, но только если он хочет идти по тоталитарному пути.

Хань Фэй-цзы, систематизатор школы легистов

В этой главе мы будем рассматривать Хань Фэй-цзы как кульминационную фигуру легистской школы. Он при­надлежал к правящему дому государства Хань, на западе нынешней провинции Хэнань. В «Ши цзи» о нем сказано: «Вместе с Ли Сы он учился у Сюнь-цзы. Ли Сы не считал себя равным Хань Фэю» (гл. 63). Он был талантливым писателем и составил большое сочинение в пятидесяти пяти главах, носящее его имя. По иронии судьбы, он умер в 233 г. до н. э. в тюрьме в царстве Цинь, в котором его методы применялись как в никакой другом государстве, что впоследствии и позволило Цинь покорить их все. Причиной тому стали козни его бывшего соученика Ли Сы, занимавшего пост в Цинь и завидовавшего все воз­растающим почестям, оказываемым Хань Фэй-цзы.

До Хань Фэй-цзы, последнего и крупнейшего теоретика легистской школы, в ней существовало три направления. Первое возглавил Шэнь Дао, современник Мэн-цзы, утвер­ждавший, что ши – самый главных фактор в политике и управлении. Другое представлял Шэнь Бу-хай (ум. 337 г. до н. э), подчеркивавший, что самым важным фактором является фа. Наконец, во главе третьего стоял Шан Ян, известный также как правитель области Шан, уделявший основное внимание шу. Ши означает «власть» или «авто­ритет», фа – «закон» или «предписания», а шу означает «метод» или «искусство» ведения дел и обращения с людь­ми, то есть «государственное ремесло».

Хань Фэй-цзы считал все три похожими и незамени­мыми. Он говорил: «Мудрый правитель осуществляет свои предписания так, как если бы он был Небом и обращается с людьми так, как если бы он был божеством. Будучи подобным Небу, он не совершает ошибок, будучи подобен

181

божеству, он не сталкивается с трудностями. Его власть ши усиливает строгие приказания, и ничто, с чем он встречается, не сопротивляется ему... Только тогда его законы могут осуществляться в согласии» («Хань Фэй-цзы», гл. 48). Мудрый правитель подобен Небу, ибо он действует в соответствии с законом, честно и справедливо. Таково предназначение фа. Он подобен божеству, посколь­ку он владеет искусством обращения с людьми, так что люди даже не знают, как с ними обращаются. Таково предназначение шу. А его власть и авторитет усиливают его приказания. Таково предназначение ши. Все три есть «оружие императоров и правителей», и ни одним нельзя пренебрегать.

Легистская философия истории

Возможно, китайское традиционное почтение к прошло­му обусловлено стилем мышления преимущественно аг­рарного населения страны. Крестьяне привязаны к земле и редко путешествуют. Они возделывают землю в соот­ветствии с повторяющимися из года в год сезонными изменениями. Опыт прошлого достаточен для их труда, так что когда бы они не пытались создать что-то новое, они первым делом будут искать прецедент в прошлом.

Такой менталитет в значительной степени повлиял на китайскую философию, так что еще со времен Конфуция большинство философов обращались к древним автори­тетам за подтверждением своих идей. Так, для Конфуция авторитетом были Вэнь-ван и Чжоу-гун начала династии Чжоу. Мо-цзы, чтобы превзойти Конфуция, апеллировал к легендарному Юю, жившему за тысячелетие до Вэнь-вана и Чжоу-гуна. Мэн-цзы, не отставая от моистов, пошел еще дальше в глубь веков до Яо и Шуня, по традиции, живших прежде Юя. Наконец, даосы, желая выиграть пальму первенства и у конфуцианцев, и у моистов, обра­щались к авторитету совсем уже мифических Фу Си и Шэнь-нуна, на несколько столетий опередивших и Яо, и Шуня.

Обращаясь к прошлому, философы создали регрессив­ную концепцию истории. Принадлежа к разным школам, они были согласны в том, что «золотой век» человечества

182

лежит в прошлом, а не в будущем. Движение истории, таким образом, – это нарастающее вырождение. Поэтому спасение человека состоит не в создании чего-то нового, а в возвращении к тому, что уже существовало.

Однако школа легистов, последняя из главных школ Чжоу, представляет собой исключение. Легисты прекрасно понимали меняющиеся требования времени и смотрели на них реалистично. Признавая, что люди древности были более «невинны» и в этом смысле более добродетельны, они, тем не менее, утверждали, что это обусловлено скорее материальными обстоятельствами, чем какой-то внутрен­ней высшей добротой. Как говорил Хань Фэй-цзы, в древ­ности «было мало людей, но много запасов, поэтому люди не ссорились. Но сегодня люди не считают, что пять детей – это много. Если каждый ребенок будет иметь пять детей, то еще до смерти деда может быть двадцать пять внуков. В итоге людей много, а запасов – мало, и даже для скудного дохода необходимо много работать. Потому люди начинают ссориться» («Хань Фэй-цзы», гл. 49).

В этих новых обстоятельствах проблемы можно разре­шить только новыми методами. Только дурак не может понять этого очевидного факта. Хань Фэй-цзы так говорит об этой глупости: «Один человек из Сун пахал однажды поле. В середине поля стояло дерево, и как-то несшийся заяц ударился о дерево, сломал шею и умер. После этого человек оставил свой плуг и стал ждать в надежде, что он сможет добыть еще одного зайца. Но другого зайца он не поймал, и люди Сун смеялись над ним. Если сегодня управлять людьми методами древних правителей, это зна­чит уподобиться человеку из Сун, сидящему под деревом... Дела идут в соответствии с временем, а приготовления совершаются в соответствии с делами» (там же).

Еще до Хань Фэй-цзы то же самое говорил и Шан Ян: «Когда главные принципы народа не соответствуют об­стоятельствам, правила должны измениться. Когда усло­вия в Поднебесной меняются, следуют другим принципам» («Книга правителя Шан», II, 7).

Концепция истории как процесса изменений для совре­менного сознания представляется обычной, но в Древнем Китае она коренным образом расходилась с главными идеями других школ.

183

Путь управления

Чтобы соответствовать новым политическим реалиям, легисты предложили новые способы управления, претен­довавшие, как указывалось выше, на непогрешимость. Первый необходимый шаг, утверждали они – это уста­новить законы. Хань Фэй-цзы говорит: «Закон – это то, что записано на табличках, установлено в государственных ведомствах и распространено в народе» («Хань Фэй-цзы», гл. 38). В этих законах людям сообщается, что они должны делать, а что – не должны. Когда законы распространены, правитель должен внимательно следить за поведением народа. Поскольку он обладает гаи, он может наказать тех, кто нарушает законы, и наградить тех, кто следует им. Поступая так, он может успешно управлять народом, как бы многочислен он ни был.

По этому поводу Хань Фэй-цзы говорит: «Совершенномудрый, управляя государством, не зависит от людей, самих по себе делающих добро, но делает так, что они не могут совершить зло. В государстве найдется не более десяти человек, которые сами будут делать добро; но если сделать так, что люди не смогут совершать зла, во всем государстве будет мир. Тот, кто управляет государством, использует многих и пренебрегает немногими, и поэтому беспокоится не о добродетели, но о законе» (гл. 50).

Правитель управляет людьми законом и авторитетом. Ему не требуется ни особых способностей, ни высокой добродетели. Не нужно ему и, как утверждали конфуци­анцы, вдохновлять людей личным примером хорошего по­ведения, и править благодаря личному влиянию.

Можно выдвинуть контраргумент, что такая процедура управления не столь уж очевидна, ведь правитель должен обладать способностями и знаниями, чтобы составлять законы и надзирать за поведением людей, коих может быть очень много. На такое возражение легисты отвечают, что правителю нет необходимости все это делать самому. Если он обладает шу, искусством обращаться с людьми, то он может приобрести нужных людей, которые и будут все делать.

Концепция шу представляет и философский интерес. Она включает в себя один из аспектов старого учения об

184

исправлении имен. Понятие, использованное легистами, подразумевает, что «факты ответственны за имена» («Хань Фэй-цзы», гл. 43).

Под «фактами» подразумеваются те, кто занимает пост в государстве, а под «именами» – названия их должнос­тей. Эти названия указывают на то, что в идеале должны исполнять занимающие пост. Поэтому «придерживаться фактов, ответственных за имена», значит принимать на службу людей, ответственных за идеальное выполнение ведомствами своих функций. Обязанность правителя – давать определенное имя определенному индивиду, то есть отдавать данный пост какому-то человеку. Функции дан­ного ведомства уже определены законом и обозначены приданным ему именем. Тогда правителю нет нужды, да и необходимости, беспокоиться о том, какими способами выполняются обязанности, пока они выполняются, и вы­полняются хорошо. Если они исполняются, правитель воз­награждает чиновника, если нет – наказывает. Вот и все.

Можно спросить: как правитель должен узнать, какой человек лучше всего подходит для определенной долж­ности? Легисты отвечают, что это тоже можно узнать благодаря шу, или методам управления. Хань Фэй-цзы говорит: «Когда министр объявляет о своих притязаниях, правитель дает ему задание в соответствии с его притя­заниями, но возлагает на него полную ответственность за исполнение. Если исполнение соответствует заданию, а задание соответствует тому, на что человек претендовал, его награждают. Если исполнение не соответствует зада­нию, а задание не соответствует тому, на что человек претендовал, его наказывают» (гл. 7). Если подобное по­вторится несколько раз и правитель будет строг в на­граждении и наказании, неспособные люди больше не осмелятся занимать пост, даже если им его предлагать. Так все неспособные будут устранены, а должности ос­танутся тем, кто может успешно исполнять их функции.

Тем не менее, по-прежнему остается один вопрос: как правитель может знать, действительно ли «факт» соот­ветствует своему «имени»? Легисты отвечают: если пра­витель не имеет сложившегося мнения, он должен про­верить результат. Ведь если он не уверен, что его повар

185

хорош, он может решить дело, просто попробовав приго­товленную им еду. Не всегда нужно судить о результатах самому. Можно назначить для вынесения решения других, но эти судьи, в свою очередь, будут нести строгую ответ­ственность за свои имена.

Таким образом, как утверждали легисты, предлагаемый ими способ управления понятен всем и каждому. Прави­тель должен сохранить в своих руках лишь распоряжение наградами и наказаниями. Тогда он будет управлять «не­деянием, но при этом не будет ничего, что не было бы сделано».

Награды и наказания Хань Фэй-цзы называет «двумя рукоятями правителя» (гл. 7). Их эффективность обуслов­лена тем, что природе человека свойственно искать выгоды и избегать вреда. Хань Фэй-цзы говорит: «Управляя Под­небесной, нужно действовать в соответствии с человечес­кой природой. Человеческой природе свойственны чувства любви и ненависти, поэтому награды и наказания дейст­венны. Когда награды и наказания эффективны, запреты и приказы могут быть установлены, и путь управления будет завершен» (гл. 48).

Ученик Сюнь-цзы Хань Фэй-цзы был убежден, что человеческая природа зла. Но он не воспринимал концеп­цию учителя о культуре как средство изменить челове­ческую природу и привнести в нее что-то доброе. Он, как и другие легисты, утверждал: только потому, что чело­веческая природа такова, каковая есть, предлагаемый ими, легистами, путь управления является практичным. Легис­ты предлагали свои методы управления, основываясь на том, что человек таков, каков он есть, а не на том, что его следует сделать таким, каким он должен быть.

Легизм и даосизм

«Не делать ничего, и при этом нет ничего, что не было бы сделано». Эта даосская идея у вэй (недеяние) была также и легистской идеей. Согласно Хань Фэй-цзы и другим легистам, единственная великая добродетель, тре­буемая от правителя – это следовать ходу недеяния. Он не должен ничего делать сам, но должен заставлять других

186

все делать для него. Хань Фэй-цзы говорит: «Как сияют луна и солнце, сменяются четыре сезона, разбегаются облака и дует ветер, так и правитель не обременяет свое сердце знанием, а себя самого – себялюбием. Он возлагает хорошее управление или беспорядок на законы и методы шу; оставляет правильное и неправильное разрешаться наградами и наказаниями и относит тяжесть и легкость к равновесию весов» (гл. 29). Другими словами, в руках правителя – все инструменты и механизмы управления. Обладая ими, он не делает ничего, но при этом нет ничего, что не было бы сделано.

Даосизм и легизм представляют две крайности в ки­тайской мысли. Даосы утверждали, что человек изначально абсолютно невинен, легисты же – что он абсолютно зол. Даосы проповедовали полную индивидуальную свободу, легисты – полный контроль государства и общества. Тем не менее, в понятии «недеяния» обе крайности встреча­ются. Значит, они имеют что-то общее.

Несколько иными словами представители позднего пе­риода развития классической даосской мысли также го­ворили о легистском пути управления. В «Чжуан-цзы» мы находим пассаж, говорящий о «пути использования людей». В нем различаются деяние и недеяние, «быть использованным Поднебесной» и «использование Подне­бесной». Недеяние – это путь использования Поднебесной, а деяние – путь быть использованным Поднебесной. Цель правителя – править всей Поднебесной. Потому, его обя­занности и долг не в том, чтобы делать что-то самому, а в том, чтобы поручить это другим. Его метод управления – недеянием использовать Поднебесную. Обязанности и долг подчиненных – принимать приказы и действовать в со­ответствии с ними. Функция подчиненного – делами слу­жить Поднебесной: «Верхи должны недеянием поставить себе на службу Поднебесную, а низы должны делами своими служить Поднебесной. Таков неизменный порядок» (Перевод В. Малявина. «Чжуан-цзы», гл. 13).

Далее «Чжуан-цзы» продолжает: «Посему те, кто в древности управляли Поднебесной, не искали применения своему уму, даже если знание их охватывали Небо и Землю. Они не говорили от себя, даже если постигли до

187

конца природу вещей. Они не предпринимали никаких действий, даже если могли свершить любое дело в пре­делах четырех морей» (Перевод В. Малявина, там же). Правитель должен быть таким, ибо если он размышляет о чем-то, значит есть что-то, о чем он не размышляет, а его обязанность и долг – размышлять о всех вещах в свое правление. Решение для него состоит в том, чтобы не пытаться размышлять, говорить и действовать самому, а всего лишь заставлять других размышлять, говорить и действовать от его имени. Только так он не совершает ничего, но при этом нет ничего, что бы не совершалось.

Далее описывается детальный путь «использования Поднебесной» правителем: «Древние, постигшие Великий Путь, сначала прозревали Небо, а Путь и его свойства шли следом. Когда Путь и его свойства были явлены воочию, следом шли человечность и долг, потом – удел каждой вещи, потом формы и имена, потом предписания и обязанности, потом изучение и расследование, потом суждение об истинном и ложном, потом награда и нака­зание. После того как стали явными награды и наказания, умные и глупые, благородные и презренные, достойные и ничтожные заняли подобающие им места и каждому был предписан его непреложный удел, соответствующий его способностям... Это и называлось Великим Равновесием, вершиной правления» (Перевод В. Малявина, там же).

Очевидно, что последняя часть этой программы схожа с легистской концепцией. «Когда древние рассуждали о Великом Пути, об образах и именах речь заходила лишь на пятой ступени, а на девятой ступени полагалось гово­рить о наградах и наказаниях. Начать наставление с об­разов и имен – значит не понимать основы. Прежде времени толковать о наградах и наказаниях – значит не понимать их истока... Это значит обладать лишь орудиями правления, но не Путем правления. Так можно служить миру, но нельзя заставить мир служить себе. О таких говорят: "Искусные спорщики – у каждого свой любимый уголок"» (Перевод В. Малявина, там же).

Здесь мы видим критику легистов даосами. Легистский путь управления требует от властителя неэгоистичности и беспристрастия. Он должен наказывать тех, кого следует

188

наказать, даже если это его друзья и родственники. Он должен награждать тех, кого следует наградить, даже если это его враги. Если он несколько раз оступится, сломается весь механизм. Такие требования слишком ве­лики для человека среднего ума. Правильно следовать им может только совершенномудрый*.

Легизм и конфуцианство

Конфуцианцы утверждали, что людьми следует управ­лять ли и моралью, а не законом и наказаниями. Они придерживались традиционного пути управления, но не понимали, что условия, когда-то делавшие этот путь ре­альным, изменились. Они были слишком консервативны в этом отношении. В другом же они были в то же время достаточно революционны, их идеи отразили ход времени. Они более не придерживались традиционных социальных различий, основанных на случайности рождения или удачи. Конфуций и Мэн-цзы, правда, говорили о различиях между благородным человеком и низким человеком. Од­нако даже для них эти различия зависели, в первую очередь, от нравственной ценности индивида и не обяза­тельно основывались на наследственной социальной гра­дации.

В начале главы мы указывали, что в китайском ран­нефеодальном обществе знатью управляли ли, а простым народом – наказаниями. Конфуцианское требование, чтобы не только знатью, но и всеми людьми управляли с помощью ли, а не наказаний, был на самом деле тре­бованием установления более высокого стандарта поведе­ния для всех. В этом смысле конфуцианство было рево­люционно.

Легисты не проводили классового различия. Каждый был равен перед законом и правителем. Легисты поступали наоборот – не возвышали всех людей до более высокого

____________________________________________________

* Связь между легистами и даосами видна не только из наличия в трактате «Хань Фэй-цзы» глав, комментирующих «Дао-дэ цзин», но и из некоторых, недавно обнаруженных археологами текстов, ярким примером которых является синкретический даосско-легистский памятник «Хуан-ди сы цзин» («Четыре канона Желтого Императора»), считавшийся до недавнего времени утерянным – прим. ред

189

стандарта поведения, но принижали знать, отбрасывая ли и полагаясь только на награды и наказания для всех.

Конфуцианцы показали себя идеалистами, а легисты – реалистами. Вот почему в китайской истории первые всегда упрекали последних в грубости и вульгарности, а послед­ние первых –- в педантизме и непрактичности.