Семенов Н.С. Философские традиции Востока. Содержание

Семенов Н. С. Философские традиции Востока: Учебное пособие /Н.С. Семенов. –Мн.: ЕГУ, 2004. –304 с.

В деле познания чувство страха неуместно (но вполне уместна осторожность, выражающаяся в критическом отношении к себе, к наличному знанию, авторитету и т. д.). Сомнение как импульс познающего мышления не исходит из страха и не ведет к нему. Познание, напротив, есть в том числе и преодоление этого подавляющего нас чувства и состояния. Однако страх многолик. Так, есть особый страх перед другими, прикрывающийся требованием приличия. Человек, например, не решается задать вопрос или высказать собственное суждение, боясь показаться в глазах других глупым, смешным, недалеким и вообще чужим.

Пожалуй, я тоже рискну оказаться во мнении многих читателей в некотором роде эклектиком, прибегающим ко множеству заимствований. Но перед вами не исследование. Я преследовал лишь популяризаторскую цель. Этим, конечно, вовсе не исключается желательность и возможность высказывания собственных и подчас достаточно спорных мнений. При всем том в популярном изложении трудно (да и так ли уж обязательно?) избежать определенной эклектичности. Говорят, следует различать необходимую степень компилятивности и эклектизм как принцип. Согласен. Но есть ли общепринятые и строгие критерии безошибочного различения компилятивности и эклектичности? В этом я позволю себе усомниться. Вообще, мне кажется, что мы обязаны победить в себе ложную боязнь перед тем, что презрительно именуется банальным и эклектичным. В действительности, нет ничего абсолютно банального. Что касается эклектики,™ и она имеет свое оправдание, ибо есть, так сказать, необходимые времена неизбежной эклектичности. Я настаиваю на том, что определенная эклектичность была здесь для меня не принципом, а приемом, причем направленным... против нее же. В каком-то смысле я, действительно, отдавал ей дань, но это был и мой способ изживать ее. Изживать, "овнешняя" и критически обозревая. Какой еще путь роста можно было предложить? По крайней мере, я выбрал этот.

Один мусульманский автор (аль-Хамил) говорил: "Существуют четыре разновидности людей. Есть люди, которые знают и знают, что они знают. Задавайте им вопросы! Есть те, которые знают и не знают, что они знают. Они забывчивы. Напоминайте им! Есть люди, которые не знают и знают, что они не знают. Они нуждаются в руководстве. Научите их! И есть люди, которые не знают и не знают, что они не знают. Они невежественны. Сторонитесь их!" Возможно, в любом из нас есть нечто от каждой из этих разновидностей. Себя бы я отнес, скорее всего, ко второму и третьему типу. Может ли каждый из нас уверенно сказать о себе: "Чтобы узнать, я готов пойти куда угодно и претерпеть что угодно"?

Хорошо бы. Ведь познавать чужую культуру - это уважать ее (познание же собственной есть буквально жизненная необходимость; но как познать ее вполне, не сравнивая с другими?). Знание - акт разоблачения того, что заслуживает разоблачения, но и акт уважения того, что достойно уважения.

Эта книга - введение; и не читателя - автором (я весьма относительно чувствую свое авторство), а читателя и автора совместно. По крайней мере, это я стремился и желал реализовать. Подобное стремление не в последнюю очередь вырастало из глубокой неудовлетворенности тем, как пишется у нас большинство учебников и учебных пособий в сфере гуманитарного знания. Да, они стали более живыми и интересными, но все равно это лишь суррогат самой философии, на поприще которого решительно нельзя стать философом. Вероятно, следовало бы попытаться изобрести какой-то новый жанр типа того, каким в свое время являлись платоновские диалоги...

Восток, каков он был и есть, неизмеримо богаче, сложнее и интереснее, нежели тот, каким я здесь его обрисовал. Восток удостоверяет меня в собственной ограниченности; но разве это одновременно не призыв измениться, возрасти и превзойти те границы, которые связывают и сковывают нас? Когда я смотрю из дня сегодняшнего на день вчерашний,то вынужден признать: увы, слишком много провалов, слишком много пустот, слишком много не состоявшихся обретений. Но с чего-то все же надо начинать; с чего же? Полагаю, с воссоздания полноценного культурного и интеллектуального контекста. Разумеется, были и есть великие тексты, которые обросли целым полем не менее значительных интерпретаций. В этом смысле они как бы продуцируют свой собственный контекст. Однако сегодня, как и вчера, для создания подобных текстов необходимы как минимум три условия: гениальность, свободное время, длительность усилий исследования и понимание читающих и слушающих.

У меня такое впечатление, что у нас в республике сейчас почти ничего такого нет. А посему задача заключается в воссоздании полноценного контекста, в котором могли бы рождаться и полноценные культурные, в том числе и философские тексты. Таков путь культурного и интеллектуального анамнеза.

Вот я и попытался хотя бы восстановить некий предварительный обзор, не зауженный идеологически навязанными предпочтениями. (Идеолог-тот, кто принуждает постоянно видеть только одно, ослепляя нас в отношении всего остального.)

Что касается темы "Восток - Запад",то она, конечно же, нуждается в продолжении. Данный выпуск, и это надлежит учитывать читателю, - лишь первая часть ее раскрытия и развития. С этим связана и неокончательность суждений и выводов. И тут есть известное затруднение, ибо отказ от окончательности (т. е. допущение возможности того, что ту или иную оценку придется изменить или даже оспорить) нисколько не избавляет от ответственности за высказываемое.

Завершая свои пояснения, приведу лишь два утверждения, еще раз показывающие существенное различие в самом восприятии нашей центральной темы. Киплинг полагал (и его суждение удивительным образом снимает проблему, сохраняя незыблемость антиномии):

Запад есть Запад. Восток есть Восток,

И им никогда не сойтись.

Художнику отвечает ученый: как писал известный русский буддолог 0. 0. Розенберг, "многие говорили, что Запад и Восток никогда не поймут друг друга. Но ведь грани уже исчезают: где Запад, где Восток? Еще мы действительно очень и очень многого в восточной жизни не понимаем. Однако дает ли это нам право успокоиться, сказав, что нам Востока не понять никогда?". Надо полагать, такого права у нас нет. Вообще, "никогда" - страшное слово, выражающее некую безнадежность и наше бессилие. Наверное, все-таки трезвость научного познания обязывает нас, если речь идет о сфере духовной жизни, многократно, вновь и вновь испытывать любое "никогда", прежде чем оставить всякие усилия понимания. И все равно нет безусловных гарантий правильности этого прекращения; другие, более дерзкие.и смелые, неизбежно возобновят такие усилия.

Не кто иной, как Гегель - при всем его европоцентризме, при всей неприемлемости его взглядов на историю и философию Востока - выдвинул совершенно справедливое требование: подлинный философ просто обязан изучать восточную философию, ибо необходимо серьезное сопоставление и сравнение восточной и западной мудрости, способов и целей восточного и западного философствования. Значит, наш путь, наши усилия еще далеко не завершены. Теперь автору и, надеюсь, читателю предстоит вступить на почву собственно европейской культуры.

СОДЕРЖАНИЕ

Глава 1.

ФИЛОСОФИЯ И ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ.............................. 3

Глава 2.

ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРА.................................................... 30

Глава 3.

ВОСТОК И ЗАПАД: ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ..................... 55

Глава 4.

КУЛЬТУРА И ФИЛОСОФСКИЕ УЧЕНИЯ ДРЕВНЕЙ ИНДИИ ..: 80

Глава 5.

КУЛЬТУРА И ФИЛОСОФСКИЕ УЧЕНИЯ ДРЕВНЕГО И СРЕДНЕВЕКОВОГО КИТАЯ 116

Глава 6.